Галина Куликова - Французская вдова

– В театр! – патетически воскликнул режиссер, завидев в дверях Федора. Вскочил и взмахнул рукой: – Музы зовут меня!

Он перехватил официанта и заплатил ему сверх всего заказанного так, чтобы Катюне хватило упиться до полной отключки, быстро поцеловал ее в макушку и бежал, прихватив с собой драгоценный журнал с фотографией реквизиторской.

Очутившись возле машины Федора, Тарасов счастливо расхохотался, швырнул журнал на заднее сиденье, а вслед за ним нырнул туда и сам. Уселся посредине, раскинул руки и потребовал:

– Гони!

– Я тебе что, ямщик? – проворчал Федор. И ехидно добавил: – Ты перевозбужден. Надеюсь, журналистка не подмешала тебе в пиво допинг.

Тарасов нахмурился и быстро ощупал себя обеими руками.

– Перестань меня пугать, – потребовал он и тут же ойкнул: – На чем это я сижу?

– Папка из Ленинки, – напомнил Федор. – Я отсканировал киножурналы сорок шестого года.

– Я так на них и не взглянул, – спохватился Тарасов. – Ну-ка, ну-ка…

– Мне кажется, теперь уже отпала необходимость искать ухажера Клавдии Лернер. Про браслет мы и так все знаем из дневника реквизитора.

– Ухажер – это вот этот, что ли? С волнистым чубом?

– Ну да, он повсюду рядом с актрисой.

– Да это же Тройченко! – оживленно воскликнул Тарасов.

Федор бросил изумленный взгляд в зеркальце заднего вида.

– Ты уверен? Он совсем не похож на себя нынешнего.

– Когда тебе вставят большие фарфоровые зубы, ты тоже станешь на себя не похож, – пообещал режиссер. – Может быть, стоит все-таки поговорить с нашим почетным директором? Почему он никому ничего не сказал про браслет, если точно знал, что это не подделка?

– Почему, почему… Что, если он сам его выкрал? – пожал плечами Федор. – Между прочим, друг Светланы Корабельников сказал мне, что кроме убитых девочек только Тройченко входил в гримерку Марьяны в день премьеры.

– Все друг на друга наговаривают, – посетовал режиссер. – Никому нельзя верить.

– Корабельникову нет смысла сочинять.

– Да откуда ты знаешь? Может быть, это он сам украл браслет, а теперь пытается свалить все на кого ни попадя. Что, если и Оксану Полоз он задавил?

– У него нет машины, я поспрашивал, – парировал Федор.

– Допустим, он ездит на папиной или дядиной. Друг мой, ты попал в театральную среду. Если тебе что-то говорят, дели все на двадцать четыре. А то и на сорок два.

Когда они вошли в театр, их окутала непривычная тишина. Раньше отовсюду слышались звуки – голоса, музыка, перестук каблучков, шум передвигаемой мебели… Сейчас все словно вымерло. Люди, будто привидения, проскальзывали мимо, кивали и исчезали. Даже охранник на входе был похож на толстого угрюмого призрака, способного объясняться только жестами.

Тарасов сбегал к Аделаиде и выяснил, что в реквизиторской сейчас находится следователь.

– Пойдем, устроим нашему другу сюрприз, – предложил он.

– Какой сюрприз? – раздался голос позади них.

Федор усмехнулся. Вероятно, после того, как практически у него под носом прикончили Возницына, Зимин всюду появлялся как Фантомас – неожиданно и бесшумно.

Они с Тарасовым одновременно обернулись, и следователь предстал перед ними в позе терпеливого ожидания.

– Как вы узнали, что мы здесь? – удивился режиссер.

– Я почувствовал запах пива, – сдержанно ответил тот. – И вашей туалетной воды.

– Вкусный запах, правда? – спросил Тарасов. Он явно находился в ажиотаже и даже пританцовывал от нетерпения.

– Слишком сладкий, – ответил следователь. – Мне больше нравятся горькие запахи.

– Чтобы можно было добавлять в шампунь от вшей? – обиделся режиссер. – Кстати, мы к вам по делу.

– Вот так прямо и ко мне? – усмехнулся Зимин, проигнорировав его выпад.

– Ну, вы же ведете следствие, – буркнул Тарасов.

Федору надоела их перепалка, и он решил вмешаться.

– Вы уже прочитали дневники Возницына?

– Разумеется, прочитал, – ответил следователь. – Надеюсь, вы не вырывали из тетрадей странички на память?

– Помните, там речь шла о диадеме?

– Если вы хотите сдать ее как вещдок…

– Да погодите вы! – не выдержал Тарасов. – Взгляните сюда.

Он развернул журнал и сунул Зимину в руки.

– Вполне возможно, что это и есть та самая диадема, – подсказал Федор.

Зимин некоторое время молча смотрел на снимок, после чего закрыл журнал и проверил дату его выхода в свет.

– Свеженький, – подсказал Тарасов. – Верстался, конечно, недели две назад, а то и раньше, но все равно. Как? На месте ли эта штука?