Галина Куликова - Французская вдова

«Точно, именно так это и случилось», – удовлетворенно кивнул Федор. Ему нестерпимо захотелось поделиться своими выводами с Тарасовым, и он снова схватился за телефон. В этот раз режиссер все же откликнулся, хотя и не сразу.

– Ну наконец-то! – обрадовался Федор. – У меня важные новости, а он в подполье ушел. Где тебя черти носят?

– Нигде не носят, я у себя, – как-то рассеянно ответил Тарасов, и Федор невольно бросил взгляд на окна соседнего дома. – А чего случилось-то?

– Лучше приходи ко мне, тогда все и расскажу. Раз уж ты все равно поблизости.

Тарасов явился спустя полчаса в криво застегнутой рубашке и с растрепанными волосами.

– Что это ты такой… запыхавшийся? – насмешливо поинтересовался Федор.

– Торопился, – быстро откликнулся режиссер. – Так что за важные новости? Давай выкладывай.

Федор уже скопировал аудиозапись на ноутбук и теперь включил его, сунув Тарасову в руки наушники. Тот слушал, сосредоточенно сдвинув брови, а когда запись закончилась, поднял на Федора вопросительный взгляд.

– И что все это значит?

Федор с энтузиазмом принялся рассказывать, как они с Мариной «расшифровали» услышанное и что, по их мнению, произошло в тот день в этой квартире.

– А теперь ты мне скажи – это голос Светланы? – спросил он. – Можешь узнать? Вы ведь с ней вместе работали.

– Звучит о-о-очень похоже, – энергично кивнул Тарасов. – Но голову на плаху класть не стал бы, – тут же добавил он. – А можно включить еще раз?

Прослушав запись по второму разу, Тарасов снова кивнул.

– Да, очень похоже на Светку. Думаешь, это убийца с ней разговаривал? – поежился он.

– Уверен. Жаль, его почти не слышно, – посетовал Федор. – Мне кажется, он специально голос понизил, чтобы соседи не услышали. Потому что точно знал, с какой целью явился в этот подъезд. Он ведь принес с собой перчатки. Слышал, как девушка воскликнула: «Лето же. Зачем вы их надеваете?!»

– И что, Зимин отказался слушать запись? – не поверил Тарасов.

– Говорит, ему сейчас некогда.

– Как ко мне с нарядом полиции припереться – это ему запросто, времени навалом, – вознегодовал режиссер. – У них ведь всякая аппаратура есть, специальная… Ну, чтобы вывести голос этого мужика, усилить его, проанализировать. А вдруг это кто-то из театра? Могли бы сравнить и сразу же опознать убийцу! Такая улика, а им даже неинтерсно – с ума сойти!

– Слушай, а аудиозапись является доказательством в суде? – проигнорировал его выступление Федор.

– Меня еще за убийство не судили, – буркнул Тарасов. – Но, может быть, однажды я прикончу Зимина и тогда все узнаю точно.

– А пока какие у тебя есть предложения? – спросил Федор, нервно пройдясь по комнате. – Что будем делать дальше? Согласись, что иметь на руках такую бомбу и ждать до послезавтра просто невыносимо!

– К тому же еще неизвестно, что именно будет послезавтра. Послушает ли тебя Зимин? – вздохнул Тарасов. – Он наверняка понял, что ты хочешь подбросить ему еще одно нераскрытое убийство. Оно ему надо? У него и так уже на шее две актрисы, да еще свеженькое дело Валерьяныча.

– Это ты прав, – вздохнул Федор. – Полиция решила, что Виктор умер от сердечного приступа – зачем им лишний раз в этом копаться. Они же не знают, что он стал свидетелем убийства Лесниковой…

– И знать не хотят, – подхватил Тарасов.

Они помолчали.

– Значит, никаких конструктивных предложений нет? – первым подал голос Федор.

– А что мы тут можем поделать? – пожал плечами Тарасов. – Снова вступать в конфликт с Зиминым мне совершенно точно неохота. И тебе не советую. Так что остается ждать. Послезавтра встречаемся и едем к следователю отдавать твою улику. Так что – звони.

Режиссер встал, сладко потянулся и, пожелав Федору доброй ночи, отправился домой.

Закрыв за ним дверь, Федор еще немного посидел в своем кресле, не в первый раз перебирая в уме факты, которые ему удалось собрать за все время расследования. Они складывались в небольшие кусочки, но дальше дело не шло – общая картина никак не вырисовывалась. У Федора было неприятное ощущение, что он постоянно что-то упускает. Какую-то мелочь, и из-за этого может произойти еще одно несчастье. Но разгадка не приходила, и, так ни до чего и не додумавшись, он наконец лег спать. Сны ему снились страшные, кровавые и безысходные. Он то и дело просыпался весь в поту, с колотящимся сердцем, и утром чувствовал себя совершенно разбитым.

«От такой жизни недолго и самому коньки отбросить, – вяло подумал Федор. – На кой черт я во все это ввязался?»