Алафер Берк - Никому не говори

Она остановила запись, затем прослушала ее еще раз.

— Ты можешь прокрутить ее еще сто раз, от этого ничего не изменится, — сказал Роган. — Далеко не в первый раз парень, виновный в совершении преступления, клянется в невиновности жизнью своих детей.

— Я чувствовала бы себя значительно лучше, если бы у нас имелось что-нибудь — что угодно, — связывающее Болта с Гриско.

Дуги принес им стопку папок «Рэдвелд», соединенных вместе с помощью резиновой ленты.

— Это прислали вам, детективы. Из архива Департамента полиции Буффало.

Элли послала запрос по делу об убийстве, совершенном Гриско, как только на коробке из-под обуви, найденной возле подъезда многоквартирного дома Лэнгстонов, были идентифицированы его отпечатки пальцев. Она сорвала с папок резиновую ленту. Одна из них содержала документы о ходе судебного процесса над Гриско — от предъявления обвинения до оглашения приговора. Элли передала ее Максу, затем разделила полицейские документы пополам, передав одну половину Рогану, а вторую оставив себе.

— Черт возьми. Неужели в Буффало в тысяча девятьсот девяносто пятом году все еще печатали в трех экземплярах? — сказал Роган. — Что конкретно мы ищем?

Элли перебирала документы, шурша бумагой.

— Чем больше мы будем знать о Гриско, тем лучше. Зачем он приехал в Нью-Йорк? Каким образом познакомился с Дэвидом Болтом? Может быть, после условно-досрочного освобождения он находился под надзором у психиатра?

— Пока документы об этом не свидетельствуют, — вступил в разговор Макс. — Он был признан виновным в убийстве. Штат требовал смертного приговора — тогда в Нью-Йорке еще приговаривали к смертной казни. Он признал себя виновным и получил пожизненное заключение. Апелляцию не подавал. Очень тонкая папка. Если соглашение сторон и имело место, в документах это не отражено.

— Я пока еще просматриваю квитанции на имущество и результаты лабораторных тестов, — сказал Джей Джей.

— А у меня оригинал отчета о происшествии, — отозвалась Элли и огласила краткое содержание документа.

— По словам офицера полиции, жертвой являлся сорокадевятилетний страховой агент по имени Уэйни Купер. Судя по всему, Гриско поджидал Купера возле его офиса и затем заколол его на парковочной площадке, нанеся ножом два удара в живот и один в грудь. Непосредственных свидетелей убийства не было, но Гриско умчался прочь с такой скоростью, что другой водитель записал его номер.

— Если поджидал, значит, убийство было преднамеренным, — заметил Роган.

Элли взяла другой документ.

— Отчет об обыске автомобиля Гриско, «Понтиак Фаерберд» тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года выпуска. Какое-либо оружие отсутствовало, но на пассажирском сиденье были обнаружены следы крови.

Роган вытащил лист бумаги из своей папки.

— А вот ДНК жертвы.

Элли продолжала перебирать документы, пытаясь отыскать результаты психиатрического освидетельствования. При этом она производила в уме арифметические действия. С момента убийства прошло около семнадцати лет. Пятнадцать лет со дня признания вины. В то время Дэвид Болт уже был психиатром. Может быть, в начале своей карьеры он практиковал на западе штата Нью-Йорк.

— Итак, отчет о допросе Гриско с предварительным уведомлением о правах арестованного. Отказ от прав и отрицание вины. Следы крови на пассажирском сиденье объяснил тем, что его приятель порезался, упав на кучу гравия. Полицейские прибегли к блефу, сказав, что у них имеются результаты анализа ДНК, хотя они еще не поступили из лаборатории. И так далее, и так далее, и так далее. Ага, вот. Гриско признал, что находился на парковочной площадке возле офиса. По его словам, он пришел туда, чтобы объясниться с Купером, после того как узнал, что тот изнасиловал его подружку. Купер напал на него первым. Гриско заявил, что он всего лишь защищался. Детектив не обнаружил на теле Гриско никаких повреждений, которые могли бы послужить доказательством того, что на него было совершено нападение, угрожавшее его жизни.

— Подружка подтвердила его показания? — спросил Роган.

Элли взяла следующий лист и зачитала напечатанный на нем текст.

— Гриско отказался назвать имя предполагаемой жертвы изнасилования со стороны Купера, то есть имя своей подружки. Он заявил, что не хочет создавать ей проблемы. Когда я заметил, что жертва изнасилования не может быть признана виновной в противоправных действиях, он вдруг сказал, что она не имеет никакого отношения к содеянному им и сможет теперь, после смерти Купера, начать жизнь с чистого листа. Тогда я спросил его, является ли это (предоставление его подружке возможности начать жизнь с чистого листа) причиной убийства Купера. На это он ответил: «Я сказал вам, это была самооборона». Я указал ему на то, что, по всем свидетельствам, Купер был счастлив в браке, то есть его вряд ли можно заподозрить в склонности к сексуальному насилию. После этого он сказал: «Теперь я хочу поговорить с адвокатом». Конец беседы.