А что, Леонид прав: почему бы мне не побеседовать с этой дамой? Если у него есть доказательства, с помощью которых можно «прижать» профессора, вдруг она расскажет мне о Нине? Я далека от предположения, что Георгиади признается в убийстве девушки (тем более что мы не уверены, что имело место именно убийство, а не несчастный случай), однако попробовать стоило. Я еще не решила, что скажу – в конце концов, у Леонида было время все обдумать, а у меня – нет. В принципе, все сводилось к тому, чтобы поставить Георгиади перед фактом: ее бывшие пациенты имеют достаточно оснований подать в суд на больницу и на нее лично. В этом случае Отдел и лично Андрей согласны выступить на их стороне.
К клинике я подъехала в половине четвертого. О встрече с Георгиади Леонид заранее не договаривался, справедливо полагая, что женщина откажется, выдумав приемлемую отговорку. Она оказалась в своем кабинете, и я впервые увидела Нинель Виссарионовну во всей красе. Солидная дама и достаточно привлекательная. Наверняка она производила на родителей маленьких пациентов благоприятное впечатление. В то, что ради «освоения» квот она фактически шла на подлог и, соответственно, на должностное преступление, верилось с трудом. Однако факты, выложенные мне Кадреску при нашей краткой встрече, говорили сами за себя. Как и документы, лежащие в пластиковой папке на столе передо мной. Я специально положила папку так, чтобы моя собеседница могла хорошо видеть, что я «вооружена»: обычно это заставляет подозреваемых нервничать, что хорошо для меня, для ОМР.
– В прошлый раз приходил мужчина, – заметила Георгиади, разглядывая меня, словно пытаясь понять, достойный ли перед ней противник. Она не нервничала. Вероятно, мадам считает себя неуязвимой, ведь она – величина в мире медицины, и наверняка у нее есть те, кто прикрывает ее спину. В связи с ее замечанием я подумала о Леониде: интересно, какое впечатление врач произвела на патолога? Я не в курсе его личных дел, но с учетом его внешности, увлеченности спортом и неженатости можно предположить, что Кадреску ведет более чем свободный образ жизни… Нет, нет, конечно же, Леонид никогда не сделал бы того, что могло скомпрометировать работу Отдела!
– Я в курсе, – холодно ответила я Георгиади. – Этим делом занимается не один человек.
– Что ж, хорошо, – кивнула она. – Но мне казалось, что я ответила на все вопросы?
Тебе только так казалось , подумала я про себя. Вслух же произнесла:
– Зато теперь у нас появились факты, на основании которых вам грозит серьезное судебное разбирательство.
– В самом деле?
Она оставалась спокойной, однако мне почудилось, что под этой маской все же промелькнула тень неуверенности. Никто не может быть полностью уверен в том, что все его дела останутся скрытыми от мира, даже те, кто полагает себя абсолютно честными и законопослушными гражданами: как говорится, был бы человек, а статья найдется.
– Здесь, – постучала я по папке указательным пальцем, – собраны доказательства того, что вы проводили операции по удалению почки, не имея к этому соответствующих показаний.
– Я проводила операции по удалению опухоли, а не почки, – покачала головой Георгиади. – К сожалению, в случае рака она сопряжена с тем, что пациент теряет почку. Зато он остается в живых.
– Вы правы только в том случае, когда пациент и в самом деле болен раком, – парировала я. – Здесь, – я погладила папку, словно она являлась живым существом, – у меня семь вариантов различных анализов, удостоверяющих, что болезнь данных пациентов не имела ничего общего с раком. У всех у них были доброкачественные опухоли, возможно, не требующие столь радикального вмешательства…
– Ключевое слово – «возможно», – перебила меня собеседница. – Всегда лучше полностью устранить угрозу, нежели ждать, когда болезнь нанесет следующий удар – возможно, смертельный!
– О чем вы говорите! – разозлилась я, хоть и дала себе слово держать себя в руках. – Вы беспричинно сделали детей инвалидами!
– Если вы посмотрите анализы опухолевого материала, которые находились в моем распоряжении, вы увидите множество противоречий! – возразила Георгиади. Мне, похоже, удалось поколебать ее самоуверенность, и под тонким слоем умело наложенного грима начали проступать красные пятна, говорящие о крайней степени волнения.
– Вы правы, данные по анализам больных весьма противоречивы и требовали проверки и уточнения диагноза. Давайте будем честны: если бы вам не выделили квоты на дорогостоящие операции по удалению опухоли Вильмса, вы, скорее всего, провели бы дополнительные исследования и, как результат, избрали адекватный способ лечения. Однако вы пошли другим путем, решив заработать.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу