Эндрю Тейлор - Анатомия призраков

— Знаете, сэр, вполне естественно, что именно вы…

В этот миг во дворе за большим окном слева от Холдсворта раздался взрыв пьяного смеха. Доктор Карбери осекся и резко глянул в сторону звука.

— А! — ласково воскликнул Ричардсон. — Узнаю веселые интонации мистера Аркдейла. По крайней мере, наши сайзары ведут себя тихо. Вы не можете этого отрицать.

Карбери выковырял кусочек мяса, застрявший между зубов.

— Этот юноша становится буйным.

— Увы, директор. Dulce est desipere in loco [7] Сладко мудрость забыть порой (Гораций, «Оды», пер. Н. Гинцбурга). .

Высокий молодой мужчина, сидящий в конце стола, произнес, задыхаясь от плохо скрытого веселья:

— Вероятно, он пообедал с мистером Уичкотом, сэр. Полагаю, в данном случае причина именно в этом.

— Несомненно, мистер Доу, — Карбери сердито уставился на него. — Надеюсь, вы не ищете оправданий для мистера Аркдейла? Вы не станете смотреть на его поведение сквозь пальцы?

— Ну что вы, директор. Добродетельный ум вкупе с развитым чутьем непременно должны…

— Будьте уверены, я завтра же поговорю с мистером Аркдейлом, — учтиво вставил Ричардсон. — Как говорится, вовремя сказанное слово дороже золота. В конце концов, рецепт Горация предполагает всего лишь щепотку глупости в котле мудрости, а мистер Аркдейл, похоже, перепутал пропорции в своей моральной стряпне.

Непритязательная острота вызвала общий смех за столом, однако Холдсворт заметил, что Карбери не присоединился к веселью. По завершении трапезы общество перебралось в профессорскую, которая располагалась непосредственно за возвышением. В комнате были накрыты два стола, на каждом — собственный чайник под рукой; один стол — для любителей чая, другой — для поклонников пунша. Часть собравшихся продолжила пить вино.

Мистер Ричардсон оказался среди любителей чая. Он с улыбкой повернулся к Холдсворту и предложил ему стул слева от себя. Доктор Карбери занял место во главе стола, с графином у локтя. Он наклонился к Джону и собирался было заговорить, когда его прервал взрыв смеха за соседним столом, где сидело большинство молодых членов совета.

— Что такое? — рявкнул Карбери; его толстые губы были фиолетовыми от вина. — Какого черта они так шумят?

— Мистер Мискин предложил очередное пари, директор, — ответил Ричардсон. — Несомненно, мы скоро узнаем его суть.

Не прошло и пяти минут, как за плечом Ричардсона появился слуга и пробормотал, что мистер Мискин просит соизволения внести пари в книгу. Ричардсон любезно разрешил.

— Наши младшие товарищи извлекают немало удовольствия из своей книги пари, — пояснил он. — Боюсь, что и некоторые старшие тоже. Мы скоро узнаем, в чем состоит пари… прежде чем оно официально вступит в силу, необходимо мое одобрение; а для этого я должен поставить свои инициалы под записью. Видите ли, в силу своего звания старшего члена совета колледжа я также являюсь председателем этой профессорской.

— Ни к чему беспокоить гостя мелочами нашего быта, — перебил Карбери. — Его время слишком ценно. Мистер Холдсворт, сэр, не желаете ли выпить со мной вина?

Джон не мог вежливо отклонить предложение. Ричардсон наблюдал за ними, и на мгновение розовый влажный кончик его языка мелькнул между губами.

— А теперь расскажите, чем я могу быть вам полезен, — произнес Карбери, осушив бокал. — Я всецело в вашем распоряжении.

— Да, — протянул Ричардсон. — В конце концов, мистер Холдсворт прибыл от лица леди Анны, а вы любите угождать ее светлости. Как и все мы.

Слова казались безобидными, но Карбери покраснел еще гуще.

Ричардсон повернулся к Холдсворту:

— Скажите, сэр, когда вам будет удобно осмотреть нашу библиотеку? Завтра утром я совершенно свободен.

— Увы, утром я буду занят, — Джон заметил, как на лице Ричардсона мелькнула и тут же исчезла легкая тень, обострение интереса. — Быть может, после обеда, если вы сможете уделить мне час-другой?

— С удовольствием. В шесть вечера вас устроит? Я поговорю со своим библиотечным клерком… обращайтесь к нему за помощью, пока находитесь в наших краях.

— В котором часу вы обедаете?

— В три пополудни, — ответил Ричардсон. — Увы, мы прискорбно неотесанны. Более того, еще несколько лет назад мы обедали в час дня, как наши отцы и деды. В Кембридже обедать в три часа считается почти постыдно. Быть может, вы присоединитесь к нам завтра, мистер Холдсворт? Я очень на это рассчитываю.

— К сожалению, пока не могу сказать точно. Мое время мне не принадлежит.