Уильям Айриш - Леди–призрак. Я вышла замуж за покойника

Он потратил три часа, чтобы добраться сюда. Он потратил лишь полчаса, чтобы вернуться обратно. Или ему так показалось. Колеса гремели внизу, громко, как все колеса, выстукивая: «Я нашел ее! Я нашел ее! Я нашел ее!»

Рядом с ним остановился проводник:

— Билеты, пожалуйста.

Ломбард посмотрел на него с бессмысленной улыбкой.

— Все в порядке, — сказал он. — Я нашел ее.

«Я нашел ее. Я нашел ее. Я нашел ее».

Пять дней до казни

Автомобиль подъехал к дому почти бесшумно. И лишь потом через стеклянные двери он услышал слабый шорох отъезжающей машины. Он поднял глаза и увидел, что у входа уже кто–то стоит, женская фигура, выглядевшая на фоне стеклянной двери как привидение. Она немного приоткрыла дверь и теперь стояла, наполовину высунувшись на улицу, оборачиваясь и провожая взглядом машину, которая ее привезла.

Он почувствовал, что это именно она, хотя и не мог бы объяснить почему. То, что она появилась одна, как женщина свободная и независимая, еще более укрепило его в правильности своей догадки.

Она была потрясающе красива, настолько красива, что эта красота была лишена всякого очарования, как часто бывает, если что–то дается человеку сверх меры. Ее лицо было подобно профилю камеи или голове статуи, которые не могут выражать никаких эмоций — одни художественные совершенства. Глядя на нее, окружающие испытывали чувство, что такая безупречная внешняя красота должна сопровождаться отсутствием душевных добродетелей и огромным количеством изъянов, ибо природа любит равновесие.

Она была брюнеткой, высокого роста, с безукоризненной фигурой. Это почти наверняка расчищало перед ней все пути, избавляло от всякого рода проблем и сложностей, досаждающих другим женщинам. У нее было такое выражение лица, словно жизнь не представляла для нее никакого интереса — так, лопнувший пузырек мыльной пены, оставляющий на губах неприятный привкус.

Ее одежда, казалось, состояла из потоков серебра, струящихся вниз между створками двери, где она стояла. Наконец автомобиль уехал, она повернулась и вошла в здание.

Она даже не взглянула на Ломбарда, бросила короткое, равнодушное «добрый вечер» швейцару.

— Этот джентльмен… — начал тот.

Ломбард подошел к ней прежде, чем он договорил.

— Пьеретта Дуглас, — сказал он утвердительно.

— Да, это я.

— Я жду вас, чтобы поговорить. Я должен побеседовать с вами немедленно, это срочно…

Она остановилась перед кабиной лифта, казалось не имея ни малейшего намерения приглашать его дальше.

— Сейчас уже поздновато, вы не находите?

— Не для меня. Мое дело не терпит отлагательств. Меня зовут Джон Ломбард, я пришел сюда от имени Скотта Хендерсона…

— Я не знаю его: боюсь, что и вас тоже, — или я ошибаюсь? — Последнее было лишь данью вежливости с ее стороны.

— Он находится в камере смертников, в тюрьме штата, в ожидании казни. — Он взглянул через ее плечо на служащего, жадно ждущего продолжения. — Не вынуждайте меня обсуждать это здесь. Элементарная осторожность…

— Прошу прощения, но я живу здесь, сейчас четверть второго ночи, и существуют определенные правила приличия… Хорошо, пойдемте туда.

Она пересекла по диагонали вестибюль и направилась к месту, где стоял небольшой диван и пара высоких пепельниц. Там, не присаживаясь, она повернулась к нему. Он тоже остался стоять.

— Вы купили шляпу у одной из служащих ателье Кеттиши, у некоей девицы по имени Мэдж Пейтон. Вы заплатили ей пятьдесят долларов.

— Может быть. — Она заметила портье, который с все возрастающим интересом пытался подслушать разговор, насколько это было возможно на расстоянии. — Джордж, — бросила она с упреком.

Тот неохотно удалился в вестибюль.

— В этой шляпе однажды вечером вы отправились в театр с одним мужчиной.

Она опять осторожно согласилась:

— Может быть. Я иногда хожу в театры. И при этом меня сопровождают джентльмены. Не могли бы вы перейти ближе к делу?

— Я и перехожу. Это был человек, с которым вы впервые встретились в тот самый вечер. Вы пошли с ним в театр, но при этом не знали его имени, а он — вашего.

— О нет. — Она не возмутилась, но говорила с холодной убежденностью. — Вот теперь вы наверняка ошибаетесь. Я веду себя достаточно свободно, я не ханжа, как вы можете убедиться. Но в мои привычки не входит отправляться неизвестно с кем неизвестно куда, по первому же приглашению, не соблюдая такой формальности, как знакомство. Вы напрасно пришли ко мне, вам нужен кто–то другой. — Она выставила ногу из–под края серебристой юбки, собираясь уйти.