Дия Гарина: Битте-дритте, фрау-мадам

— Тебя бы в наш расчет. По крышам лазить.

— Да с удовольствием, — усмехнулась я, — А какая зарплата?

Прислушиваясь к многозначительному вздоху водителя, я поняла, что идти в пожарные мне не стоит. Не поняла только одного: что делать дальше, когда в кошельке моем шелестят всего две бумажки — желтоватая и голубенькая. Остальные (фиолетовые, зеленые и совсем новые красные) были благоразумно припрятаны в тумбочке у кровати, дабы не вводить меня в соблазн во время предсвадебного шопинга. Предсвадебного…

Я изо всех стиснула зубы. То ли для того, чтобы сохранить их в целости при подскоках на регулярно попадающихся колдобинах, то ли для того, чтобы не разреветься в голос. Ведь здесь нет того единственного плеча, уткнувшись в которое, я могла бы устроить маленький Ниагарский водопад. Прости меня, Пашенька. Очень тебя прошу. Наша чашка разбилась еще до того, как мы вдоволь напились из нее. Вернее, я сама ее разбила. Но, совершив одну ошибку, мне хватит ума не совершать вторую. Эта чашка так и останется несклеенной. Не могу я просто взять и вернуться, чтобы потом изворачиваться или резать правду матку на допросе, который обязательно устроишь мне ты. Поэтому я трясусь в пожарной машине по грунтовой проселочной дороге, даже не зная, где нахожусь. И это к лучшему.

— Тебе вообще-то куда? — как бы невзначай поинтересовался лейтенант, закладывая лихой вираж вокруг неожиданно возникшей на дороге ямины. Надо же, лейтенант! Я только сейчас различила на погонах запыленные звездочки. — А-то, может, прямо до дома тебя доброшу?

— Если только у вашей машины есть крылья, — усмехнулась я, будучи уверена, что Виталий вез меня в Германию отнюдь не через Сибирь. Похоже, блудной дочери пришло время возвращаться в отчий дом. Причем автостопом.

— Нету, — между тем сокрушенно покачал головой лейтенант.

— Чего нету? — я с титаническим усилием возвратилась к реальности.

— Крыльев, — терпеливо пояснил он, тыльной стороной руки вытирая лоб, обильно припорошенный пылью. — Крыльев нету. И кондиционера тоже. И личного состава не хватает. И хотя бы одного тропического ливня. С начала апреля ни одного приличного дождя так и не было. Горит все, что только может. Реки обмелели. Воды днем с огнем… Одну деревню вчера эвакуировали. Рвы копаем, как в Великую Отечественную. А у авиаторов денег на керосин тоже нету. Если только небесная канцелярия не сжалится, выгорит все в районе к чертовой матери!

— А в каком именно районе? — с невинным видом спросила я, решив все-таки определиться с географией.

— Ну, ты даешь! — огнеборец чуть руль не выпустил от удивления. — Не знаешь даже, где находишься?

Тут я не выдержала. Слезы полились сами, а вместе с ними слова. Не знаю, много ли он понял из моих малосвязных всхлипов, но машину остановил и даже предоставил мне свое пропахшее потом плечо.

— Ну и дура, — констатировал он, когда поток моей боли иссяк. — Такие деньги…

— Никакие не деньги! — возмутилась я. — Павел ни копейки у отца не возьмет. Он и работу уже нашел и квартиру для нас снял…

— Точно, дура, — не моргнул глазом лейтенант, — Такой мужик…

Несмотря на мои протесты, он все-таки довез меня до ближайшего городка и остановился на окраине возле придорожного кафе. По словам пожарного лейтенанта, здесь часто останавливались дальнобойщики, так что шансы подсесть к кому-нибудь были очень даже неплохие. Оккупировав столик возле окна, я приступила к детальному изучению посетителей кафе. Таковых в связи с неприлично ранним временем суток почти не было. Только одна гулящего вида девица, пристроившаяся возле окна, пыталась навести маникюр, а мужчина лет сорока за самым дальним столиком нетерпеливо пощелкивал пальцами по меню явно в ожидании заказа. И ни одного субъекта, хотя бы отдаленно напоминающего дальнобойщика на привале. На всякий случай я повнимательнее пригляделась к мужчине. И еще раз убедилась, что к так необходимым мне дальнобойщикам он не имеет никакого отношения. Его скорее можно было принять за бизнесмена средней руки или высшего менеджера. Светлый легкий костюм, в то время, как все вокруг щеголяют в шортах, говорил сам за себя. Так что особо я к нему не присматривалась, полагая, что он явно не мой клиент. И ошиблась.

Даже не взглянув на меню, я заказала себе «капучино» и, уставившись в давно немытое окно, с надеждой провожала взглядом каждую большегрузную машину. Прохладное дыхание вентиляторов и поданный официантом горячий кофе сделали жизнь почти терпимой. Но стоило мне взглянуть на принесенный счет, как самочувствие мое резко ухудшилось. Даже в столичных аэропортах цены на кофе были куда скромнее. Стоит расплатиться по счету, и кошелек мой лишиться обеих оставшихся бумажек. А ведь автостопом мне добираться не меньше пяти дней. Конечно, и этой смешной суммы хватило бы только на хлеб и воду из колодцев, но все-таки…