Дия Гарина - Битте-дритте, фрау-мадам

Не показывать вида. Сейчас самое главное не показывать вида, а, лениво потянувшись, подойти к окну и также лениво задернуть тяжелые бордовые занавески. Пускай там, в густых кустах челноковского парка, думают, что я ни о чем не подозреваю, а просто ложусь спать.

Демонстрируя полнейшую безмятежность, я позволила себе исполнить маленький теневой стриптиз, медленно раздеваясь между яркой настольной лампой и задернутыми шторами. Моя четкая тень плавно скользила по бордовому велюру, обрисовывая то, что я позволяла ей обрисовать. И пока она скользила, в голове у меня сплеталась паутина авантюрного плана. Нет, я не брошусь со всех ног к главе семейства, не стану будить Павла и предупреждать охранников. Не дай бог в кустах никого не окажется, и мне придется потом доказывать каждому столбу, что Ника Евсеева не страдает манией преследования вкупе с предсвадебными галлюцинациями. Я сама. Я все сделаю сама. Это будет моя последняя работа. Имею я право быть телохранительницей самой себе?

Прервав стриптиз на самом интересном месте, я проскользнула в глубь комнаты и, лихорадочно натянув джинсы с футболкой, вытащила из сумочки маленький револьвер. Давно уже прошли времена, когда между косметичкой и бумажником у меня лежал безобидный газовик. Теперь здесь обитает семизарядная «беретта». Не знаю, почему я до сих пор не простилась с ней. Оттягивала до последнего, словно револьвер в сумочке был символом не только моей профессии, но и в, каком-то смысле, личной свободы. Или я это делала назло Павлу Челнокову, взрывавшемуся всякий раз, когда я ненароком позволяла ему заглянуть в сумочку? Не знаю. Знаю только, что теперь огнестрельное оружие придется как нельзя кстати.

Осторожно прокравшись полутемными коридорами коттеджа, я воспользовалась черным ходом и оказалась как раз напротив подозрительных кустов. Правда, до них оставалось еще добрая сотня метров залитой лунным светом лужайки. Но это ничего. Человек, от взгляда которого у меня по спине до сих пор бегают нехорошие мурашки, наверняка занят сейчас наблюдением за окном спальни. А значит, я сумею подобраться к нему незамеченной. Тут как раз удобная канавка идет почти до самых кустов. И бог с ней, с испорченной одеждой.

Человек тихо стоял в сплетении колючих ветвей, не сводя бинокля с плотно задернутых штор спальни. Лунные лучи, с усилием пробиваясь сквозь кусты, оставляли неразличимым его смутно белевшее лицо. Маской непрошеный гость пренебрег. Но не осторожностью. Звук, едва уловимый в тревожном шелесте июльской листвы, в одно мгновенье превратил человека в готовую сорваться с места боевую машину. Но даже зудевшие вокруг комары не могли заподозрить, что странного двуногого интересует что-то кроме багровеющего на втором этаже окна. Высокая женская фигура, выросшая словно из-под земли у него за спиной, тоже ничего не заподозрила.

Нас разделяло около двух метров, когда я, подколодной змеей выползла из канавки и уставилась в затылок неподвижно застывшего наблюдателя. Слишком далеко. Еще один бесшумный скользящий шаг — и я смогу… Смогу разглядеть искры, посыпавшиеся из глаз, когда мою руку, крепко сжимавшую «Беретту», вывернуло почти наизнанку. Рот сам собой раскрылся для крика, но широкая жесткая ладонь запечатала его лучше любого кляпа. Мама дорогая, какой же он быстрый… И наглый! Разве это не наглость заявить хриплым шепотом:

— Так и думал, что ты придешь одна. Дурочка. Я тебя уже сто раз мог убить.

— Убей, — потрясенно пробормотала я, едва его ладонь убралась от моих губ. — Убей или уходи. Или убей, а потом уходи.

— Не могу.

— Отпусти. Ты мне руку сломаешь.

— А ты не сопротивляйся. Тогда и больно не будет.

— Зачем ты пришел?

— За тобой.

— Врешь. — Я тряхнула головой, стараясь отогнать наваждение этого хриплого, почти незнакомого и в то же время родного голоса. — Этого не может быть. Ты — давно не юноша. Прошло столько лет. Это не в твоих правилах. Ты не можешь…

— Еще как могу! — заверил он меня и, быстро повернув к себе лицом, пояснил ситуацию: — Знаешь, я тоже думал, что уже все закончилось. Но когда год назад мы встретились снова, я вдруг понял, чего на самом деле не смогу. Не смогу больше жить без тебя. А ты бросила меня в реанимации и сбежала. От жениха своего нынешнего, кстати, тоже. Я думал, что привыкну. Я даже не стал искать тебя. Не любишь — не надо. Но неделю назад в интернете прочитал о скорой женитьбе сына миллионера на простой телохранительнице — и как с цепи сорвался. Не отдам я тебя этому молокососу.