Джеймс Кейн: Младенец в холодильнике

Не говоря ни слова, она протянула Билли чек. Я сообщил, что машина готова. Он расплатился и уехал.

— Пришлось маленько укротить пыл, да? — спросил я.

— Знаешь, что мне больше всего действует на нервы? — сказала она. — Это когда мужики, едва войдя в дверь, тут же начинают распускать руки.

— Чего ж ты меня не позвала?

— О, я и сама прекрасно справилась.

Однако на следующий день он появился снова, и я, заправив его тачку, пошел глянуть, как он себя ведет. На сей раз Билл сидел за столиком, а Лура стояла рядом. И едва я вошел, быстро отдернула руку, а Билл одарил меня лукавой улыбкой мужчины, которому есть что скрывать. Все свои белые зубы показал.

— Славный выдался денек, — заметил он. — И вообще нам в этой стране с погодой повезло.

— Слыхали, знаем, — говорю я. — Ваша машина готова.

— Сколько с меня причитается? — спрашивает он.

— Доллар двадцать.

Он отсчитал требуемое и вышел на улицу.

— Послушай-ка, — сказала Лура, — ты только не думай, между нами ничего такого не было. Просто он гадал мне по руке. Он здорово разбирается в змеях, медицине, всяких там знаках зодиака.

— Ах вон оно как, — говорю я. — Да-а, в этом его большой плюс.

— А тебе-то что за дело? — заметила она.

— Да ничего! — рявкнул я в ответ и вдруг почувствовал, что мне больно.

— Знаешь, он сказал, что я родилась под знаком Инь, — говорит Лура. Причем с таким видом, точно эта новость достойна опубликования в газете.

— А что это значит — Инь? — спрашиваю я.

— О, это по-китайски тигр, — отвечает она.

— Тогда отрежь себе кусок сырого мяса и жри, — грубо буркнул я и захлопнул за собой дверь.

Надо сказать, что весь остаток дня прошел довольно безрадостно.

На следующий день Билл заявился снова. Я в кафетерий не заходил, пошел прогуляться и увидел их на заднем дворе, возле клетки с тигром. Мы к тому времени установили в ней ствол дерева — чтоб Раджа мог точить свои когти. И она сидела на этом стволе, а тигр положил ей голову на колени. Бешеный Билл любовался этой сценой через решетку. Стоял и прямо не дышал. Подходить близко я не стал, а потому не слышал, о чем они говорили. Вернулся к машине и начал гудеть в клаксон.

После этого он приезжал еще несколько раз, и всякий раз в отсутствие Дьюка. Затем как-то ночью я услышал, как подъехал фургон Билла. Я уже стал узнавать его по тарахтению пробитой выхлопной трубы. А к утру, когда начало светать, услышал, как он отъехал.

Пару недель спустя прибегает ко мне на автозаправку Дьюк.

— Можешь поздравить меня, приятель, — говорит он. — Я собираюсь стать отцом.

— Ого! — говорю я. — Так это же здорово!

Чуть позже, убедившись, что его поблизости нет, я поделился новостью с Лурой.

— Поздравляю, — сказал я. — Пускать разных там Ромео в дом — ничего лучше не могла придумать, а?

— О чем это ты? — спрашивает она.

— Да так, ни о чем, — говорю я. — Просто слышал, как он приезжал сегодня ночью. Сдается мне, Луна была под знаком Купидона. Просто чудо, что тебе на сей раз как-то удалось выкрутиться.

— О, — только и ответила она.

— Да, — не унимался я. — Затеяла двойную игру, вот, значит, как. Еще неизвестно, чем все это обернется.

Лура опустилась на стул, взглянула на меня, и вдруг рот ее скривился, а глаза наполнились слезами. Она пыталась вытереть их платком, но не помогало.

— Никакая это не двойная игра, — пробормотала она. — В эту ночь я даже на улицу не выходила. И в дом никого не пускала. Я должна была уехать с ним несколько недель назад, но…

И тут она не выдержала и зарыдала уже во весь голос. Я обнял ее.

— А потом ты узнала, что беременна, да? — спросил я.

Она молча кивнула. Знаете, это просто ужасно, сидеть вот так и держать в объятиях хорошенькую женщину, которая льет слезы по другому мужчине.

С того самого утра и начался весь этот кошмар. Первые два-три дня Лура еще кое-как держалась, пыталась заставить себя полюбить Дьюка снова — из-за будущего младенца, конечно. Затем она стала выглядеть просто ужасно впавшие щеки, под глазами темные круги — и все время молчала.

Короче, скверные то были денечки. А когда Дьюк уезжал, она почти не выходила из клетки тигра. Сидела и смотрела, как он спит, или же играла с ним. Радже, похоже, нравилось все это. Ведь он попал к нам совсем молоденьким, тогда он был грязный, запущенный и такой тощий, что ребра сквозь шкуру просвечивали. Теперь он повзрослел, кормили его до отвала, он отъелся и сильно вырос. А уж шкура у него так и сверкала — просто загляденье, да и только! Вообще, думается, он был самым крупным из тигров, которых мне доводилось видеть. Крупный тигр куда больше льва, и порой, когда Раджа терся о Луру, он походил скорее на мула, чем на кошку, пусть даже очень большую.