Наталья Солнцева - Загадка последнего Сфинкса

В отяжелевшую от бессонной ночи голову Астры пришла мысль: все заговорщицы в силу обстоятельств — вдовы. И Юдифь… была вдовой.

Дина Никонова ушла гулять с ребенком, и Астру встретила Людмила Романовна. Беглого взгляда на нее было достаточно, чтобы определить: женщина чем-то удручена, ее гнетут тяжелые мысли.

Мать погибшего скрипача не собиралась делиться с «ясновидящей» своими догадками. Если Дина ни при чем, она не простит свекрови напрасных обвинений, переедет к Олениной, заберет внука и не разрешит видеться с ним. Пусть Астра сама разбирается, кто убил Власа, — в конце концов, она обладает особыми способностями, ей и карты в руки.

— Я как раз пышек напекла, — сказала хозяйка, приглашая гостью за стол. — Сейчас кофе сварю.

Кошка Джерри терлась о ее ноги, громко мурлыкала. Астра присела на корточки и погладила ее по мягкой шерстке.

— Благодарю вас, но я тороплюсь. Всего пару вопросов! Скажите, в жизни Дины было что-нибудь, связанное с насекомыми?

Людмила Романовна не хотела говорить о невестке. Лучше она еще раз переберет подробности собственной биографии, расскажет о детстве и юности Власа, лишь бы это не касалось Дины.

— В каком смысле? — с неохотой произнесла она.

— Например, нет ли у нее татуировки на теле в виде стрекозы или жука?

— Насколько мне известно, нет. А почему это вас интересует?

Астра не придумала заранее, как будет выкручиваться, — пришлось импровизировать.

— Понимаете, мои видения связаны с символами, которые я пытаюсь разгадать. В последнее время я часто вижу бабочек, стрекоз, шмелей.

— Странно… — пробормотала Людмила Романовна.

— Может быть, у Дины была какая-то роль в театре, связанная с насекомыми?

— Например, в опере «Стрекоза и муравей»?

— Да! — обрадовалась Астра. — Что-нибудь подобное.

— Вы об этом Оленину спросите. Я не разбираюсь в репертуаре певцов. Дина изредка выступала в камерных концертах, а когда вышла замуж, сразу оставила сцену.

Как Астра ни старалась, у Никоновой ничего больше выудить не удалось. Та ловко перевела беседу на другую тему — пустилась в воспоминания о детстве Власа: каким он был способным ребенком, каким артистичным, как тонко чувствовал музыку.

— Хотите, я покажу вам его фотографии?

Астра кивнула. Авось среди снимков окажется что-то важное.

Людмила Романовна принесла два толстых переполненных альбома и постепенно увлеклась, любуясь Власом-первоклассником, потом худощавым юношей со скрипкой в руках…

— Вот это — его первый концерт в музыкальной школе! — с гордостью поясняла она. — А тут я встречаю его с конкурса в Братиславе. Вот он совсем маленький… годовалый…

Фотографии были в беспорядке: и Власа, и самой Людмилы Романовны, которая в юности отличалась красотой и хрупкостью, и молодого военного с тяжеловатым подбородком, с погонами лейтенанта на широких плечах.

— Мой бывший муж… — мельком произнесла Никонова. — Этот брак сломал мне творческую карьеру. Я подавала надежды, меня приглашали в государственный ансамбль народного танца. Но тут появился лейтенант Никонов, вскружил мне голову… я вообразила, что встретила великую любовь, все бросила, поехала с ним к черту на кулички…

— Вы танцевали? — удивилась Астра.

— И весьма недурно! С пяти лет в детском ансамбле «Терпсихора», потом перешла в юношеский состав. Мы выступали на фестивалях, сборных концертах, ездили по всей стране. Моим любимым танцем была кадриль. Вот, смотрите… это Дом культуры, где занимался наш ансамбль, здесь мы танцуем на новогоднем празднике, а тут — на юбилее «Терпсихоры»…

Один снимок привлек внимание Астры.

— А здесь? — спросила она.

— Это «Хоровод пчел». Боже, боже… как могла бы сложиться моя жизнь, не выйди я тогда замуж!

— Дайте мне эту фотографию, — попросила Астра. — На время. Я потом верну.

— Зачем?

— Не знаю, — искренне ответила она. — Пока не знаю…

Следующей в списке людей, которых Астра наметила сегодня обойти, значилась Александрина. Но под каким предлогом к ней нагрянуть? Вдруг дама наотрез откажется от разговора? «Заеду сначала к художнику, заберу портрет, попробую еще раз предупредить о грозящей ему опасности, — решила она. — А там видно будет».

В мастерской Домнина пахло горячим шоколадом и пирожными. Живописец приготовил легкое угощение, бутылку шампанского.

— Картины — это мои корабли, отправляющиеся в большое плавание! — воскликнул он, приглашая Астру сесть на турецкий диван. — Мы непременно должны выпить за их счастливую судьбу. Когда я расстаюсь с каждой из них, меня одолевает грусть.