Наталья Солнцева - Загадка последнего Сфинкса

Художник положил трубку и задумался. А если загадка Сфинкса — не шутка?

— Кто может ненавидеть меня так сильно, чтобы решиться на убийство? — прошептал он. — Но в письме неизвестный просто спрашивает: Когда ты умрешь?

Домнин не испытывал страха ни перед чем, даже перед смертью. Такова была его психологическая особенность. Это не мешало ему быть разумно осторожным и предусмотрительным. Не бояться перейти черту и лезть на рожон — не одно и то же. Умирать не входило в планы Игоря Домнина на ближайшее будущее. Он еще не написал самой грандиозной картины, не постиг тайну мироздания и не выразил ее на своих полотнах. Он мечтал оставить в истории человечества неизгладимый след, такой же, как оставили Микеланджело и Леонардо да Винчи. Последний был бы его кумиром, если бы не полное неприятие Домниным никаких кумиров и самой возможности их создания для себя.

Ему импонировало, что люди из века в век пытаются разгадать истинный смысл работ великого Леонардо, благоговейно взирают на творения его кисти и преклоняются перед его талантом не столько живописца, сколько мыслителя. Любое произведение искусства, претендующее на бессмертие, привлекает прежде всего заложенной в нем идеей, а потом уже средствами ее выражения.

Не переставая размышлять о жизни и смерти, которые в его понимании являлись одинаково призрачными, Домнин принялся за работу. Он должен был закончить «Обнаженную Маху», которой чего-то недоставало — то ли золота, то ли внутреннего огня, то ли мистического ореола…

Чем больше он смотрел на лицо и фигуру золотоволосой богини, тем меньше она ему казалась женщиной, тем явственнее в ней проступали черты Эроса, и сияющий лик любви превращался в сокровенно-прекрасный лик смерти.

В каждой красавице, по его глубокому убеждению, таится нечто роковое, как в чувственном трепете любви таится нечто от содроганий агонии. Эта мысль завладела Домниным, заставила его отложить кисть и краски и взяться за телефон.

— Александрина? — холодно сказал он в трубку. — Это ты прислала мне лилии? Весьма любезно с твоей стороны. Если тебя интересует, когда я умру, приди и спроси об этом сама.

— Ты совсем выжил из ума, Игорь, — взорвалась она. — В городе орудует маньяк! Он прислал цветы и письмо Мурату! Он убьет его!

— Ты и Мурата хочешь прикончить? Бедный мальчик. Не угодил сластолюбивой мамочке?

— Заткнись! — исступленно завопила она, вне себя от злости и ужаса. — Лучше посоветуй, что делать!

— Заявить в милицию, немедленно, — усмехнулся Домнин. — Они приставят к твоему сосунку охрану, если сочтут нужным. Или обратись в частную фирму.

— Откуда у меня деньги? Знаешь, сколько они заломят за свои услуги?

— Немало. Так ведь и ты не из дешевых шлюх!

Мачеха проглотила оскорбление или пропустила мимо ушей. Она не накинулась на Домнина с руганью, не бросила трубку. В ее тоне даже промелькнули просительные нотки.

— Я сейчас на мели, Игорь…

— Значит, обращайся в правоохранительные органы.

— Мурат хотел, но я его отговорила. Они не станут возиться с какими-то письмами. Будто ты вчера на свет родился. Мы живем не в Америке, к сожалению…

— Или к счастью. Кстати, в Америке тоже без серьезного повода никого не охраняют за государственные деньги. Твой Мурат что, бизнесмен, журналист или звезда шоу-бизнеса? Кому понадобилось его убивать? — Художник сделал паузу и вкрадчиво произнес: — Разве только тебе?

— Ты рехнулся?

— Почему же ты не позволила своему бойфренду заявить в милицию?

Санди прикусила язык. У нее чудом не вырвалось: «Потому что этот идиот подозревает меня!» Она похвалила себя за выдержку.

— Они поднимут его на смех, посоветуют принимать успокоительное на ночь… Вот и все.

— Не смею возражать, — сухо сказал Домнин. — Наверное, ты права.

Она с большим опозданием осознала, зачем он позвонил.

— Погоди… ты тоже получил лилии? И письмо? И решил, что это от меня?

— Вот именно. У меня провидческий дар. Я дурно обошелся с тобой, ты затаила обиду и хочешь поквитаться.

— Чепуха! — фальшиво возмутилась вдова. — Мне бы такое и в голову не пришло. Ты так спокойно говоришь об этом… Неужели не боишься?

— Нисколько. Я фаталист, дорогая. От судьбы не уйдешь! Уж я в милицию точно не побегу и частного детектива нанимать не стану.

У нее пересохло в горле.

— Это… опрометчиво с твоей стороны.

— Нисколько, — повторил он.

В трубке раздались гудки, а Санди все еще прижимала ее к своему маленькому уху изящной формы, совершенному, как и другие части ее тела. Ее красота была изысканна и ухожена, тогда как душа походила на заброшенный город, столицу разоренной империи… полную теней, где по пустынным улицам бродят одичавшие звери, а в развалинах роскошных дворцов обитают фантастические существа. И чего от них ожидать, не знает она сама, женщина с волосами цвета меди…