Найо Марш - Перчатка для смуглой леди

— Что? Ах да, конечно, до свидания.

Перегрин положил трубку и обнаружил, что Уинтер Морис не сводит с него глаз.

— Тебе надо знать об этом, Уинти, — сказал Перегрин. — Но, как ты слышал, никакой информации для прессы. Это касается нашего могущественного патрона, так что смотри, никому ни звука.

— Хорошо, буду нем как рыба.

— Не выдашь тайну?

— Ни за что, клянусь честью.

И Перегрин начал рассказывать. Когда он закончил, Морис вцепился руками в свои черные кудри и застонал.

— Но послушай, послушай! Какой материал! Какой повод для разговоров о нас! Пьеса называется «Перчатка», а настоящая перчатка у нас. Величайшая шекспировская реликвия всех времен. Перчатка в «Дельфине»! Предложения из Америки. Письма в газеты: «Шекспировская реликвия должна остаться в Англии». «Цена на перчатку «Дельфина» растет!» Сбор средств. Да мало ли что еще. Ах, Перри, родной мой, милый, милый Перри, какие возможности открываются, а мы должны хранить тайну!

— Уймись, Уинти, все бесполезно.

— Бесполезно? Да пользы хоть отбавляй! К нашему великому человеку нужно найти подход. Он должен понять. Его надо заставить действовать. Ты знаком с ним. Что может заставить его действовать? Послушай, он финансовый гений, он не может не понимать своей выгоды. Подумай, если с умом подойти к этому делу, выбрать правильный момент и обнародовать эту историю, какой будет шум, какая реклама!.. Перри…

— Ну хватит, — твердо сказал Перегрин.

— Ох-ох-ох!

— Я скажу тебе, Уинти, что будет. Он заберет ее обратно, прижмет к своей бесчувственной груди и запрет в бюро времен Людовика …надцатого, и нам больше никогда не увидеть перчатки юного Гамнета Шекспира.

Однако вскоре выяснилось, что Перегрин заблуждался.

«Лишь одна осталась, — звучным голосом читал Маркус Найт. — Спрячь ее куда-нибудь. Я не в силах глядеть на нее. Спрячь».

Он положил копию пьесы Перегрина на стол, и шестеро других членов труппы последовали его примеру. Послышался шелест отпечатанных на машинке листков.

— Спасибо, — сказал Перегрин. — Вы мне очень помогли. Прочитали прекрасно.

Он обвел взглядом присутствующих. Огромные черные глаза Дестини Мед были с трепетным обожанием устремлены на Перегрина. Сейчас она походила на полупомешанную и чувственную средневековую святую. Перегрин отлично понимал, что это ничего не значит. Поймав его взгляд, Дестини поднесла пальцы к губам, а затем медленно протянула вперед руку.

— Милый Перри, — негромко прозвучал ее прославленный, с легкой хрипотцой голос, — что мы можем сказать? Нет слов. Нет слов.

Сделав очаровательно-беспомощный жест, она посмотрела на других актеров, и те откликнулись восклицаниями и междометиями, смысл которых было трудно разобрать.

— Мой дорогой Перегрин, — начал Маркус Найт (и Перегрин подумал: «Ни у кого нет такого голоса»). — Мне нравится пьеса. Я вижу в ней большие возможности. Я увидел их сразу, после первого чтения, поэтому я и согласился играть в твоем спектакле. И мое мнение, клянусь, не изменилось. Я с большим волнением и интересом жду, когда мы приступим к работе.

Сам король не мог бы высказаться более величественно и великодушно.

— Я очень рад, Марко, — отозвался Перегрин.

Тревор Вир, профессионал одиннадцати лет, скорчил ехидную гримасу и подмигнул Эмили Данн, но та не обратила на него никакого внимания. Она не пыталась встретиться глазами с Перегрином и, похоже, была и вправду взволнована.

В. Хартли Гроув не без изящества откинулся на спинку стула, барабаня пальцами по копии пьесы. Перегрин рассеянно отметил про себя, что костяшки пальцев у него как у кулачного бойца. Гроув сидел, приподняв брови, и легкая улыбка блуждала на его губах. Он был очень недурен собой, блондин с широко расставленными светло-голубыми глазами и неуловимо-нахальным выражением лица.

— Изумительно, — сказал он. — И мне очень нравится мой мистер В. Х.

Герти Брейси, поправляя волосы и выпрямляясь, спросила:

— Я права, Перри? Анну Хатэвей нельзя играть как отрицательный персонаж? Я хочу сказать, она ведь не стерва?

«С ней у меня будут проблемы, печенкой чую», — подумал Перегрин.

— Конечно, ей несладко пришлось, — осторожно ответил он.

— Интересно, что Джоан Харт сделала с перчатками? — задумчиво произнес Чарльз Рэндом, и Перегрин замер.

— Но, дорогой мой, никаких перчаток на самом деле не было, не так ли? — вмешалась Дестини Мед. — Или были? Это историческая пьеса?