Константин Кислов - Путь на Олений ложок

Шатеркин быстро поднялся и подошел к карте. Начинала разбаливаться голова, глухо и неприятно гудело в висках.

Да, то была Австрия, немного наивная и лирическая Вена… А это наш город, отстоящий от границы на тысячи километров. Там была ограблена богатая австрийская торговая фирма, а один из ее управляющих, не вовремя оказавшийся в кабинете, убит грабителями… Здесь пока не известны мотивы убийства и убит не управляющий, обладатель крупного капитала, а простой архивариус… Там орудовала шайка американских гангстеров, привезенных из-за океана вместе с американской тушонкой, — здесь должно быть что-то другое.

Но способ, которым вскрыты оба сейфа, одинаков, а крест… не могут же случайно оказаться такие царапины и на пистолете и на сейфах.

Шатеркин задумался. Он хорошо понимал, насколько серьезны и ответственны эти различия и совпадения.

И опять с волнением мерил шагами кабинет.

— Ну как же эти, с позволения сказать, символические обозначения попали сюда? Как они переползли из Центральной Европы в наш город?.. Удивительно и непонятно.

Он устало сел на диван, взял со стола газету и вдруг вспомнил Онучина. Наглая самоуверенная улыбка на испитом, немного припухшем лице. Странный тип. И тотчас капитана осенила новая мысль.

— Вор иностранного происхождения… Ну что же, неплохое совпадение, подозрительный сосед Денисова… Потолкуем еще разок. — Шатеркин откинул газету и решительно поднялся.

Онучин в ожидании суда находился в городской тюрьме. Тюремная администрация характеризовала его плохо: вел он себя, как и всякий рецидивист, дерзко и вызывающе. Поэтому Шатеркин пока воздержался от соблазнительного желания поговорить с ним — беседа с таким развязным преступником не сулила успеха.

Как только капитан вернулся в отдел, он решил повидаться с полковником Павловым. Нужно было сейчас же доложить обо всем, получить указания.

Когда он вошел в кабинет к Павлову, Михаил Алексеевич стоял в стороне от стола и оживленно разговаривал с Котельниковым, который, наклонившись над столом и изредка покусывая карандаш, делал на листочке бумаги торопливые записи.

— Как вы кстати! — произнес Павлов, повернувшись к Шатеркину. — А мы уже со старшим лейтенантом потеряли всякую надежду на встречу с вами сегодня. Что-нибудь случилось? Есть что-то новое?

— Явился для доклада, товарищ полковник.

— Садитесь.

Полковник сел в кресло. Котельников, облокотившись о стол, приготовился слушать. Из противоположного окна на поверхность большого письменного стола упал яркий луч горячего июльского солнца, со стола опустился вниз и светлой дымчатой полосой надвое пересек кабинет; по потолку и стенам побежали игривые зайчики, и гладкое безжизненное сукно стало похоже на изумрудную лужайку.

— Так… Мои сегодняшние наблюдения позволяют сделать некоторые выводы относительно происшествия, с которого я недавно вернулся, — волнуясь начал Шатеркин, и хотя перед ним не было никаких записей, он наклонился к столу, будто хотел заглянуть в конспект. После небольшой паузы голос его зазвучал полнее и тверже. — Теперь с полной очевидностью устанавливается, что преступник проник в архивохранилище Управления горного округа двадцатого июля, это было примерно через полтора суток после убийства Керженекова. Архивохранилище находится внизу, лестничная клетка, ведущая туда, круглосуточно освещается электрической лампочкой, поэтому преступник, скорее всего, заранее, сам или через своих сообщников, повредил лампочку и спустился вниз никем не замеченный. Туда он попал за несколько минут до окончания работы учреждения. Все наружные замки архивохранилища были открыты ключами без каких-либо усилий. Идя в архив, преступник знал, зачем он идет, знал, где и в каком сейфе лежит то, что его интересовало.

— А что именно? — поинтересовался Павлов.

— Неизвестно, товарищ полковник, — ответил Шатеркин. — К сожалению, об этом можно будет узнать не раньше, как после окончания ревизии. Сейчас же можно сказать одно: преступника интересовал только один сейф под номером двадцать семь, который стоит в отделении, где хранятся особо важные документы.

— А может быть, здесь чисто шпионское дело? — нетерпеливо вмешался Котельников. — Все обстоятельства какие-то странные, запутанные до чертиков. Зачем уголовному преступнику ломать железную коробку со старыми бумагами?

— Вполне возможно, — задумчиво ответил Павлов.