Валерий Махов - Вне закона

– А че Мамонт? Как где-то мерин подорванный на чью-то грядку копыта поставит, так сразу Мамонт! Саша, если свинью или барана постоянно козлить, они рано или поздно заблеют, – ответил Северному Мамонт.

– Не пуржи, Вова. Здесь никто никого не боится. И прожито немало, и отсижено достаточно. Нам сейчас не предъявы друг другу, а извилины рентгенить и наизнанку выворачивать. Раз текут мусорские и блатные крыши, значит, беспредел. А с беспределом все бороться должны. Беспредел хуже СПИДа. От него одно спасение – смерть.

– Я так, братва, кумекаю, – встрял в разговор молчавший до этого Амир. – Пусть каждая команда своих мусоров поднапряжет. По-любому какая-то информация есть. А раз уже беспредел в городе не нужен ни им, ни нам, а методы у них ограничены, то они с радостью поделятся с нами своей информацией.

– Амир прав, – подытожил Юра Крымский. – Давайте, братаны, не сопли из шнобелей добывать, а добазаримся так: сейчас пловом холодным уколемся да шашлычком остывшим догонимся, а потом веером по своим грядкам, землю рыть. И кто первый нароет, тот всем и маячит. Только по шуршам и кайбашам не тариться. Мобилизация всеобщая, дисциплина железная, как в кино про штрафбат. Бардак нас всех погубит, – закончил Крымский.

Жующая братва одобрительно закивала, так как все понимали, что война с беспределом предстоит серьезная. А на войне, кроме победителей, бывают еще убитые и раненые. Пленных в этой войне не берут…

Лера улыбалась так по-детски невинно и так по-ангельски целомудренно, что объяснить природу тяжелого и прерывистого дыхания Андрея не смог бы, наверное, и сам Андрей. Судя по всему, он только что успешно сдал нормативы на золотой значок ГТО. Поцеловав родинку на ее левой груди, Андрей процитировал:

– Знак ГТО на груди у нее, Больше не знают о ней ничего.

– Чьи это стихи? – закрыв от удовольствия глаза, спросила Лера.

– Это классические советские сонеты, – не моргнув глазом соврал Андрей.

– Странные сонеты. Если это Шекспир, то явно в переводе Маршака. А не Пастернака, – нырнув к Андрею под мышку, замурлыкала Лера.

– Ты не услышала ключевое слово «советские», – менторским тоном произнес мент.

– Послушай, Макаренко, я все услышала. Просто мне очень хорошо, Сухомлинский. И вообще, какое это счастье, Песталоцци, вот так просто лежать под мышкой у любимого учителя и нести несусветную чушь. Больше всего на свете я боюсь вранья и фальши. Как только я увижу или почувствую, что ты, обнимая меня, украдкой смотришь на циферблат, я навсегда уйду из твоей жизни, – прошептала Лера.

И еще до того, как горячий и соленый упрек выпал из дрожащих миндалин, обжигая дыбом стоящую шкуру Андрея, он уже был несчастным.

– Лера! Зачем ты так? Разве я давал повод?!

– Заткнись, опер! Я так боюсь тебя потерять, что мне страшно.

– А я так тебя люблю, что мне даже страшно об этом думать.

– Видишь, нам обоим страшно. А разве, когда любишь, нужно бояться? Это неправильно. Это несправедливо. Нужно жить и радоваться каждой совместно прожитой минуте! – всхлипывая, подытожила Лера.

Андрей сильнее прижался к самому желанному в мире телу и вдруг с радостным ужасом почувствовал, что снова готов выйти на дистанцию и подтвердить звание олимпийского чемпиона. Олимпиада была не против.

Тумановский приехал к дому Толмачевой точно в назначенное время. Нина Борисовна познакомила его с мужем, очень спокойным и симпатичным мужиком, который с первой минуты знакомства располагал собеседника к здоровой мужской дружбе.

Нина сказала мужу, что Тумановский будет помогать ей в ее новой работе. И поскольку ни институт, ни Академия наук не финансируют ее научную деятельность, то она решила утереть нос всем, кто не верит в нее как в ученого, результатами своих достижений.

Муж извинился и, сославшись на дела, оставил их одних.

– Значит, так, Игорь, дом у меня частный. Пристройка или гостевой дом вполне подойдет для нашей работы. Сюда, кроме меня, никто никогда не заходит. У тебя будет свой ключ. А сейчас поговорим о главном. Привлеченный тобой Вася нам очень нужен? Если да, то мы должны, как мне кажется, использовать его втемную.

– Расслабься, Нина. Твоя задача – изготовление. Моя – все остальное. Тебя в нашей организации, кроме меня, никто знать не будет. Статья наша хорошая только в части хранения. А вот в части сбыта она драконовская. Ноу-хау наше состоит в том, что все будут думать, что это наркотрафик в Россию, который транзитом идет через Украину. Все как с газотранспортной системой. Мы якобы транзитим нашей территорией порошок, а за это товаром берем оплату. Плюс несанкционированный отбор порошка. Короче говоря, все посвященные, а это в основном наркодилеры, будут думать именно так. Если государство может тырить газ, то почему его граждане не могут тырить транзитный порошок? Самое главное – чтобы никому в голову не пришло, что «порошок счастья» изготавливается здесь, – закончил Игорь.