Валерий Махов - Вне закона

Справа от входа на пост № 8 была еще одна дверь, и вела она в карцер. Весь этот великолепный архитектурный ансамбль назывался одним емким словом – «подвал». Камера, на сленге «хата», была под № 73. Всех ее сидельцев разбросали по другим хатам, и Игорь остался один на один со своими невеселыми думами. В юности он немного занимался плаванием и боксом, и юношеская закалка не раз выручала его в тех нечеловеческих условиях, в которых волею «небес в клетку» ему часто приходилось пребывать.

Мысли о побеге сменились другими, более приземленными. Он думал, как выжить и победить. Сложность ситуации состояла в том, что Тумановский «выжить и победить» мог не любой ценой. С детства наслушавшись во дворах блатных песен, пообщавшись с рисковыми и загадочными людьми, тела которых были украшены непонятными рисунками и надписями, Игорь проникся лихой воровской романтикой. Это не значит, что он мечтал о тюрьме. Совсем наоборот. Взрослая жизнь представлялась ему свободной и счастливой. Но в двадцать лет, впервые попав в места, отдаленные от радости и счастья, он быстро сообразил, что жить по понятиям гораздо труднее, чем по правилам внутреннего распорядка тюрьмы. Однако это правильнее и, чего греха таить, почетнее. Выдержать, не сломаться. Не пойти на поводу у лживой и коварной администрации. Не выпрашивать подачки, а довольствоваться малым. Чтобы, в конце концов выйдя на свободу, быть честным прежде всего перед самим собой. А это очень и очень нелегкий путь.

Боже, какой это кайф – секс с любимой женщиной! Когда чем больше отдаешь, тем больше получаешь. Когда два дыхания, учащаясь, вдруг незаметно становятся одним и в какой-то миг неожиданно замирают. Когда тела, завязанные в платоновский нереальный узел, вырываясь из жарких простынных лабиринтов, расплетаясь вопреки всем законам Камасутры, теряют и стыд, и вес, и ориентацию во времени и пространстве. Когда она – королева эротики, а ты – генералиссимус секса.

Плохо только то, что любимая женщина, как правило, – чужая жена, а счастье твое – ворованное. Андрей относился к той категории мужчин, которые после секса курят. Он прикурил сигарету себе и Лере и, затянувшись, закрыл глаза. Лера была той редкой, занесенной в красную Камасутру быстро исчезающих видов женщиной, переспав с которой сегодня, не было никакой гарантии поздороваться завтра. Она была женой надзирающего прокурора и несбыточной мечтой всех оперов города.

Они познакомились на вечеринке, посвященной Дню милиции, куда были приглашены представители всех силовых структур города. Андрей бродил по зданию театра в поисках буфета. Желание поскорее напиться довлело над всеми остальными его скромными желаниями.

Андрей был старшим оперуполномоченным по особо важным делам в отделе по борьбе с организованной преступностью. Интересный мужик тридцати двух лет, он пошел на работу в ментуру не по призванию, а в память о погибшем отце.

Об отце его, звезде районного сыска, ходили легенды. Перед ним – даже в те далекие застойные времена – открывалась блестящая карьера. Но его зарезал пьяница и дебошир, когда он вместе с нарядом прибыл по вызову соседей усмирять не на шутку разгулявшегося ханыгу. Вот так по неимоверной глупости оборвалась жизнь честного мента, майора Волкова. Поэтому с самого детства вопроса о том, кем быть, для Андрея не существовало.

Уныло осознавая, что буфет – мечта несбыточная, Андрей Волков пошел в раздевалку, чтобы взять куртку и продолжить праздновать где-нибудь в другом месте. И вдруг…

Ох уж это классическое «вдруг»! Когда в жизни человека драмы и трагедии случаются внезапно – это дело обычное и привычное. Как там у Булгакова? «Человек смертен, но самое страшное, что он внезапно смертен». А когда радости и сладости случаются внезапно, они, как правило, окрашиваются в такие ультрамариновые тона, что никакой спектральный анализ не в силах постичь эту сумасшедшую радугу.

…Она стояла в раздевалке одна и получала одежду. Ее спина была открыта до такой степени, что голова Андрея закружилась, как глобус в руках у двоечника на уроке географии. Андрей сразу же узнал Леру, жену заместителя городского прокурора. Она была чем-то расстроена и с головой ушла в эту свою проблему. Красивые женщины вообще умеют смотреть на тебя так, как будто ты прозрачный. Как будто ты памятник неизвестным влюбленным на площади у метро. Бездарный и никчемный. Никакого интереса. Андрей смотрел на Леру полыхающими от желания глазами, и весь мир, кроме нее, потерял для него значение. Вернее, она стала этим миром, а все прочее было только сопутствующим, тяжелым и ненужным грузом.