Юлия Павлова - Финт покойной тети

Стерва доела мясо, пукнула и застучала лапой по полу, требуя прогулки. Очень не хотелось на улицу, но объяснять собаке, каково твое состояние, тем более при начавшемся холодном дожде на улице, было делом безнадежным.

Гулять я решила, не выходя из-под козырька подъезда. Стерва в таких случаях очень быстро справляла свою нужду. Лавочка у подъезда была с одного конца сухая, и только я прицелилась на нее, как послышался скулеж моей собаки. Соскочив с приступочки, я в два прыжка оказалась за кустами.

Старый кобель философски смотрел мутным взглядом на Стерву, а она сидела перед ним и почему-то скулила. Старуха мерным голосом выговаривала обоим:

— Как не стыдно, взрослый мальчик, а такие вещи делаешь.

Запыхавшись, я встала около огромной женщины. Ничего себе плащики носят российские пенсионерки — лайка, между прочим.

— Какие он вещи делает?

— Наскакивает. Ему до встречи с собачьим богом полграмма осталось, а он наскакивает. Испугал бедняжку.

Особенного пыла и страсти в кобеле не наблюдалось. Он все так же сидел перед Стервой, и она смотрела ему в глаза. Гипноз.

Сбоку потянуло дымком. Обернувшись, я увидела вчерашнего красавца. Он курил, всматриваясь в кусты сирени. А вот и мой гипноз. Взгляда отрывать от него не хотелось. Профиль у парня был неровный. Капризная нижняя губа, нос горбинкой. Волнистые светлые длинные волосы до плеч. Парень плавным жестом, пропуская волосы сквозь пальцы, откинул прядь назад. И от этого, гад, стал еще красивее. В руке с сигаретой у него болтался собачий поводок… Значит, есть надежда еще раз его увидеть.

Женщина дернула меня за рукав.

— …Не говорят кто?

— Кто?

— Ну, убиенный.

— Не говорят. Документов при нем не было.

— Не страшно тебе спать-то в квартире? Душа, она девять дней на земле еще кружит.

— Я с мамой ночевала. Сегодня подругу приглашу, а потом съеду.

— Куда?

Женщина с тревогой посмотрела на меня. Самые любопытные пенсионерки в мире — это российские пенсионерки, к тому же и беспардонные.

— Обменяюсь. В Крылатское перееду.

Мне разговор был неинтересен, мне хотелось смотреть левее. Парень бросил широким жестом сигарету в кусты и пошел от нас. Я готова была идти следом только для того, чтобы наблюдать за ним. И уже сделала шаг… но тут Стерва очнулась и ломанулась к подъезду. Крикнув старухе «До свидания!», я поскакала за ней. Наваждение прошло. Кажется.

Стерва отряхнулась и, пока я снимала сапоги, убежала прятаться. Она ненавидела мыть лапы. Я не спеша надела тапочки и пошлепала ее отлавливать. Она спряталась за пальму в гостиной и даже зарычала на меня. Зарычала как-то неуверенно, но я разозлилась. Не с моей ногой прыгать за избалованным животным.

— Иди сюда, Стерва.

Собака обнажила мелкие зубы и сделала рывок в сторону. Я тоже сделала рывок, Стерва столкнулась с моей рукой и, бросившись в сторону, сбила полуметровое плоское керамическое кашпо. На моей руке остались три кровавые царапины, но рукав дорогого пиджака не пострадал. Стерва забилась под тумбочку, а я развернулась и пошла за веником.

Неплохо мы взялись за наследство. Вчера столик стеклянный грохнули, сегодня кашпо ручной работы и небывалой стоимости расколотили, так, глядишь, все разорим и вернемся в прежнее полунищенское состояние.

Тщательно собрав крупные куски керамики и комья земли, я достала пылесос и решила пересадить осиротевший плющ к пальме. Потянув за ветку, я размотала длинное растение и увидела в его корнях плоский полиэтиленовый пакет. Полиэтилен был очень плотный и почти непрозрачный, но доллары — они и в Африке доллары. Портрет Франклина стандартного размера можно узнать и подо льдом, и в сумке соседки. Было бы желание.

Пакет я распечатала на кухне зазубренным ножом и от волнения даже чуть не порезалась. Пачка была в банковской упаковке. Значит, здесь десять тысяч долларов. Миленький цветочек рос у тети на стене. Ценное растение.

Я передумала пересаживать плющ. Пусть воздухом подышит. Наоборот, я застелила пол газетами, подтащила к пальме два пустых пакета и вывалила в них землю из керамической кадки пальмы. За неимением лучшего пришлось ее перекопать мельхиоровой лопаткой для торта. В кадке ничего лишнего, в смысле денег, не оказалось. Обидно.

Пришлось возвратить землю на место и туда же вкопать плющ.

Та-ак. Что мы теперь имеем? Мы имеем возможность найти в цветах или в иных предметах обстановки пачки полноценных американских долларов. Может, из-за этого Григорий так хочет меня отсюда выселить?.. Так что же, у Кати стены из золота, что ли? Я подошла к месту, где утром мама с папой приклеивали ободранные обои, подцепила не до конца присохший кусок, постучала по стене, погладила, прислушалась. Стена была типовая, бетонная. Уж в этом я понимаю. Пять лет рядом с пыльными и загазованными от сварки цехами на ЖБК зря не проходят. Наслушаешься от работниц и о составе бетона, и о продовольственных пайках, за которые я отвечала, и о сварочных агрегатах, и о мужиках.