Алекс Норк: Ноль часов по московскому времени. Новелла II

− Вы завтра сами в сводках прочтете, а я получил информацию час назад из своего бывшего заведения, туда ведь тоже всё в обязательном порядке приходит.

Леша вытер мокрый от пива подбородок.

− Бедная женщина, ну надо же чтоб всё вместе…

Человек, качнув головой, вроде не вполне согласился.

И чуть подождав, произнес:

− В буквальном смысле бедной ее назвать нельзя. Мы проверяли по нотариальной линии − она наследница дядиного состояния. А там и без Рембрандта, вы сами сейчас говорили, добра на всю жизнь ей хватит.

Алексея это не убедило.

− В день помолвки, ну как же так…

А на гостя его реакция не подействовала:

− Лейтенант, бывает и хуже. У меня тетка в деревне, во Владимирской области. Вымирают люди, − он повысил голос, − вы-ми-рают! А как, простите, вымирают от элементарного отсутствия продуктов питания и лекарств? Бога молят, чтобы быстрее забрал! − Он чуть успокоился. − Я, конечно, помогаю, но всей деревне помочь не могу.

Время для большинства граждан действительно стояло страшное. Вечно полупьяному Ельцину было наплевать на народ. Пенсии во многих провинциях не платились, или − частично и с большим опозданием. Некоторые бюджетники тоже два-три месяца ни копейки не получали, хотя и когда получали, хватало только на хлеб, картошку и сахар. У врачей и медсестер случались голодные обмороки, последнее люди отдавали детям. Но народ безмолствовал, то есть возмущались, жаловались друг другу, но чтобы скинуть поганый убивающий их режим не только в действиях, но и в мыслях этого не было. А когда через год вспыхнет московское народное, в полном смысле, восстание, в провинциях будут говорить: «Да чтобы они там в Москве все друг друга перебили». О восстании октября 1993 года мы еще расскажем − оно не было коммунистическим (Зюганов, с прочим руководством КПРФ, просто спрятался), оно не было фашистским − антисемитские, например, лозунги мало звучали (в основном ими отличался известный долдон генерал Макашов). Восстание не было поддержано по России нигде!

А вымирать продолжали.

Миллионами.

Что же мы за народ?..

Вот отрывочек из Бердяева: «У русского народа есть государственный дар покорности… Великая беда русской души… в женственной пассивности, переходящей в "бабье", в недостатке мужественности, в склонности к браку с чужим и чуждым мужем. Русский народ слишком живет в национально-стихийном коллективизме, и в нем не окрепло еще сознание личности, ее достоинства и ее прав». Национально-стихийный коллективизм, о котором здесь говорит Бердяев, заключается именно в приоритете некоего общего, в итоге − государственного, над личным, в понимании государства как высшей ценности, а человека − для его существования средством. Во всем неварварском мире дело давно обстоит прямо наоборот. И соответственно, два разных, два противоположных чувства возникают там и здесь к государству: ущемленный и, вместе с этим, самоуничижительный человек начинает не любить созданного им государства-идола, бессознательно винить его в таком своем состоянии; и напротив, созданное из любви к себе, ради себя государство воспринимается, при любой частной критике, все-таки как родное. Замечательный предшественник Н.А. Бердяева философ В.С. Соловьев очень подчеркивал значение любви человека к себе − не в пошлом смысле, а в приоритетности своего значения, − писал: как же может человек выполнить главную заповедь «Полюби ближнего как себя самого», если самого себя он не очень любит. Даже слово «эгоизм» Соловьев считал несправедливо дискредитированным.

− Сколько погибшему было лет?

− Сорок шесть. Это у него второй уже брак, − майор, именно это звание имел наш гость, поправился: − был бы.

Договорились о контактах − перезвонкой, когда мало чего сказать, либо личными встречами.

Гость попрощался, а мы еще задержались.

…

− Дим, как допрашивать-то ее завтра?

− Даже не представляю себе. Перенесем, наверное. В столб на тротуаре… что же он − сильно хватанул перед стартом?

− Завтра из сводки узнаем. А мужик, Аркадий этот, ничего, да? Жалко все-таки, что так шерстят КГБ.

Ельцин боялся КГБ, состоявшего еще из советских кадров, и направил туда некую мелкую личность − Бакатина − с прямым заданием раскадрировать систему и, конечно же, взять под контроль все архивы − особенно недавние.

К тому у него были личные основания.

У этого типа отсутствовал на руке один палец − как бы обрублен (а может быть, и не как бы).