Алекс Норк: Ноль часов по московскому времени. Новелла II

— Я знала, что им нужен еще бармен.

— А во время их разговора вы переставили коктейли.

— Я ничего такого не хотела, я…

О, слезы.

— Катя, Катя, а мы запишем, вы поменяли коктейли, потому что там было больше фруктов, вы любите фрукты и не очень любите алкоголь.

Пришлось некоторое время подождать.

Потом сквозь оставшиеся слезы тоненько прозвучало:

— Спасибо…

— И вскоре обратным ходом — кабинет, переодевание, улица.

Девушка покивала головой и, вроде, начала успокаиваться.

— Ну, всё, пожалуй. Теперь примерно так и запишем, Только про приятеля писать не надо, коктейли поменяли, когда Страхов выходил в туалет. И про двести долларов не будем.

Леха вынул сигарету и показал, что уходит курить.

Мы все-таки снова сидим в Эрмитаже.

Михалыч почти что пришел в восторг, дело оформлять будем завтра, а сегодня пораньше отпустили с работы.

И мы сидим.

Лешка еще в возбуждении.

— В профиль она действительно вылитая Марина!

— И по фигуре.

— Тоже. Но как ты допер про обмен коктейлями этот? И с переодеванием как догадался?

— С переодеванием ты мне сам две подсказки сделал.

— Какие?

— С Шерлоком Холмсом переодетым. Нам анфас его показывали, а Ватсон на него сбоку смотрел — там волосы, шапка. У меня еще тогда мысль промелькнула, что можно вполне не узнать, и где-то она осталась. А кабинет в первом ресторане, недалеко от служебного выхода, вообще из памяти не уходил, чем-то притягивал. И деталь мелькнула вчера вечером, когда в родной подъезд заходил: что это Страхов, позвонив вдруг от ЗАГСа, управляющего по поставщикам цену сбивать послал, причем с малыми очень на успех шансами? Внезапное что-то, не в рабочем режиме.

Лешка с досадой хлопает ладонью себя по колену.

— Кабинет чтобы был свободным! Именно на это время…

— Я так тогда не подумал, просто вопрос мелькнул. А когда у Аркадия увидел в профиль девицу н фотографии, фишки сами легли в комбинацию и вторая твоя подсказка сработала.

— Какая вторая?

— Что цель слежки совсем другая. Тут слово «совсем» главную роль сыграло. Не для алиби Марины, о чем мы с тобой утром думали, а для алиби Марины, которой в тот момент в ресторане не было.

— Ёлки, как просто, а мне в голову не пришло.

— Зато про другую цель слежки пришло.

— Ну, а с заменой коктейлей?

— Два варианта всего. Страхов мог перепутать стаканы сам, от волненья всякое происходит. Но парень ее явился — ясно, чтобы подстраховать. Значит, подозревали. А что, кроме отравления, могло быть? Вот я выдал второй вариант и попал.

— Дим, ну что же это за парочка такая, а? Ладно, дядя. Но убивать девчонку!

— Не гони, почти уверен, что Марина ни о чем этом не знала. А с какой стати ему ей сообщать?

— Сволочь какая!.. Дальше Михалыч с Моковым будут дело вести?

— И хорошо, нам камень с плеч. Меньше всего хотел бы прессовать эту Марину.

— Да, блин, несчастный по сути ведь человек. Всё есть и ничего нет, а теперь и свобода.

— Ты не очень торопись. Она с хорошими адвокатами упрется: да, намечали шутку с переодеванием, но в процессе она раздумала — просто съездила домой. И чего?

Во второй половине 2000-х Моков уже будет серьезным генералом, коррумпированным давно и насквозь. И поглядывая на его богатства, в том числе, на огромный трехэтажный особняк, совсем верхнее начальство решит, что он слишком много им «не донес». Найдут какую-то зацепку и посадят. Конфискация в российском законе по понятным причинам не предусмотрена, но опись сделают, и Леша мне расскажет, что среди многих ценных предметов там числятся две большие китайские вазы восьмого века из императорского дворца. А Рембрандт так нигде и не появился.