Виктория Платова - Она уже мертва

– Я не знаю, откуда взялась чертова пленка!.. Я ее не снимал!

И тут произошло то, чего никак не ожидала Белка, но что обязательно должно было произойти – будь Шило и Ростик мальчишками, все решающими на кулаках. Ростик толкнул брата – сразу двумя руками. Толчок пришелся в плечи, и Шило, едва удержав равновесие, отпихнул Ростика в ответ. А затем смазал открытой ладонью по скуле. Через секунду они катались по полу, отчаянно пыхтя и не говоря ни слова.

– Прекратите, – завопила Маш. – Прекратите драться, великовозрастные идиоты!

Клубок из сплетенных тел врезался в кинопроектор, и вся конструкция с грохотом рухнула: кожух проектора развалился на части, из него вывались какие-то блестящие детали. А две бобины покатились по комнате, подпрыгивая подобно кольцам серсо.

Падение кинопроектора отрезвило дерущихся. Они разом расцепили руки, разомкнули объятья и теперь, тяжело дыша, сидели друг против друга. Первым поднялся Ростик. Не глядя на брата, он сделал несколько шагов к двери, споткнулся о бобину, поднял ее и что есть силы швырнул в белое полотно экрана.

И вышел из комнаты.

Шило же продолжил сидеть на полу, обхватив голову руками. А Маш поддела носком ботинка подкатившуюся к ее ногам бобину и задумчиво произнесла:

– Судя по всему, Акиру Куросаву мы не посмотрим. А вообще… Что это было, дружок? Ты отжал у братишки подружку, а он до сих пор был не в курсе? Воистину, сегодня вечер великих откровений!

Ответа не последовало. Шило поднялся и неверной походкой направился к двери. Несколько секунд Маш и Белка прислушивались к его шагам в коридоре. И лишь после того, как они стихли, Маш нагнулась, подняла с пола пластиковый бокс и пробежалась взглядом по названию.

– М-да… Развеселая у нас семья. Ладно, пойду поищу Миккеля, что-то он и впрямь подзадержался. Ты со мной?

…Маш отправилась на поиски брата одна – Белка осталась в кинозале, пролепетав невразумительное: «Присоединюсь к вам позже». Коробка от кассеты, доставшаяся ей в наследство от архангельских братьев, валялась на одном из кресел – там, куда Маш бросила ее, прежде чем уйти. Белка приблизилась к ней не сразу – из суеверного страха узнать то, что знать ей не положено. И чего она никогда бы не узнала, не окажись здесь. Для начала она пробежалась взглядом по всем остальным кассетам и коробкам с кинопленкой – чуть более внимательно, чем в первый раз. Но никаких особенных подробностей (кроме хронологических) осмотр не выявил. «1968», «1973», «1975». Под крышками с датами лежали туго скрученные восьмимиллиметровые пленки, и, потащив за конец одной из них, Белка обнаружила даже следы монтажных склеек. Очевидно, кто-то из детей Парвати, а может, ее муж – матрос Аркадий – вел кинолетопись Большой Семьи. И где-то там, в целлулоидной глубине можно обнаружить маленького папу. И папу-подростка, если отталкиваться от 1973 года. Там можно обнаружить тетю Веру, какой она была задолго до Асты, и все другие дни недели, иногда повторяющиеся. И даже Ингу, Самую младшую , благо теперь Белка знает, как она выглядит.

И – Илюшу.

Илюша предстал бы перед ней не в виде зарубки на дверном косяке, а таким, каким был на самом деле. Потому что он и есть Самый старший , по-другому и быть не может. Белка знает имена бабки и деда, знает имена всех их детей. Инга и Илюша – последние звенья в цепи, недостающие. Ведь никому бы и в голову не пришло тщательно фиксировать рост постороннего дому человека. Непонятно только, почему в старой обители Парвати имя Илюши было тщательно затерто. Быть может, Белка вскорости узнает об этом, как узнала об Инге. И тогда справедливость восторжествует окончательно, а тайны, спрятанные за ширмой, выйдут на поверхность…

Ширма.

Только сейчас Белка вспомнила о ней. Кто-то убрал ширму, стоявшую перед входом в комнату-ловушку, а она этого даже не заметила. Слишком велико было потрясение от пребывания взаперти, хотя о такой мелочи, как шахматы, она подумала сразу. Ширма – не шахматы и даже не ремень, в кармане ее не унесешь, но… Тот, кому было под силу провернуть историю с телом в сундуке, легко справится и со всем остальным.

И какие все же негодяи ее северные кузены! Из-за них, из-за их бессмысленной драки, уничтожившей кинопроектор, Белка лишена возможности понаблюдать за жизнью Большой Семьи! А как хорошо было бы сидеть здесь в мягких креслах с Сережей, пить вино и разглядывать маленького папу и папу-подростка…