Виктория Платова - Она уже мертва

Или – в силах?

– Тебя не удивляет, что этот человек никак не доберется сюда, Маш? Ведь он должен был приехать несколько дней назад.

– У него дела в Европе, ты же знаешь.

– Так сказал даунито. А обвести даунито вокруг пальца, напеть ему в безмозглые уши всякую ересь труда не составит. Так почему он не приехал?

– Почему? – Маш завороженно смотрела на Шило.

– Потому что он уже здесь. Возможно даже наблюдает за нами. Где-то здесь спрятаны камеры, зуб даю!

– Зачем ему все это?

– Чтобы посмотреть, как мы собачимся из-за наследства. Чтобы разыграть перед нами комедию с помощью подставных актеров, вытащить из нас все дерьмо и оставить с носом. Так легче, поверь.

– Легче?

– Когда ты узнаёшь, что не в тебе одном сидит дерьмо, – всегда легче, поверь.

– Прекратите! – не выдержала Белка. – Прекратите обливать грязью Сережу!

– О, – Шило расхохотался и картинно приложил руки к груди. – Я все ждал, когда же выступит общественный адвокат. Вот он и выступил.

– Ты не имеешь права…

– Конечно, конечно! Я ни на что не имею прав, ведь я жалкий ментяра из провинции. А это совсем не то что миллиардер в белых одеждах от Армани. Он один у нас д’Артаньян, а все остальные… сама знаешь кто. Вот только у мента, на которого вы все смотрите свысока, кое-что имеется, – тут Шило постучал пальцем по лбу. – Вот здесь, в черепной коробке. И он нарыл чрезвычайно любопытные вещи. Копать пришлось долго, но результат стоил усилий.

– Даже слушать этого не буду! – Белка плотно сжала уши ладонями, а Шило все говорил и говорил.

И обращался он не к ней и даже не к Маш, а куда-то поверх их голов. Туда, где, по его мнению, находились невидимые камеры. И, возможно, сам Сережа.

– Ты закончил? – спросила Белка, отнимая ладони от ушей.

– Еще не начинал.

– Просто признай – ты завидуешь Сереже. Его успеху, его деньгам. Он добился всего только благодаря своему уму и таланту. А ты…

К удивлению Белки, Шило не стал спорить. Он успокоился и как будто обмяк, от прежней страстности не осталось и следа. Неуверенной, пляшущей походкой он приблизился к ней, приобнял за плечи и шепнул:

– Твой кумир – последний человек, которому я буду завидовать, поверь.

А вслух громко произнес:

– Интересно, куда подевался Миккель? Давно уже должен был прийти.

– Его только за смертью посылать, – отозвалась Маш.

– О, вот и он!

Нет, Миш не появился в дверях, но где-то за пределами бильярдной послышался голос. Не слишком отчетливый, но явно мужской.

– С кем это он разговаривает? – спросила Белка.

– А что, если приехал хозяин? Хороши же мы будем, если он действительно приехал! – бросив эту фразу в пространство, Маш резко обернулась к Шило. – Ты говорил, что он не появится!

– И сейчас говорю. В том качестве, в котором ты его ждешь, – точно нет.

– А в каком же? В каком?…

Вместо ответа Шило двинулся к двери, а Белка и Маш последовали за ним. В коридоре они никого не встретили, а голос шел из кинозала, дверь в который была распахнута настежь.

В кинозале шло кино. Любительский фильм из жизни отдыхающих. И отдыхающим был не кто иной, как Шило. Белка сразу узнала его майку с идиотической надписью «Плохого человека ГЕНОЙ не назовут», она видела эту майку на снимке из Татиного альбома. И пальмы, и постриженные кусты гибискуса, и цветы олеандра.

И теннисный стол.

Оживший Шило скакал вокруг него и подбрасывал легкий шарик на ракетке.

– Это просто, – объяснял он невидимому спутнику. – Подача-прием. Главное – реакция. Тебе понравится.

В этой ожившей картинке не было ничего ужасного, напротив – она была почти идиллической. И сам Шило выглядел ужасно милым и трогательным – ровно таким, каким он все это время казался Белке. Не лживым маяком, не полусумасшедшим любителем словесного рахат-лукума и пахлавы, а простым и надежным парнем на которого можно положиться.

– Так вот как развлекаются нижние чины доблестной полиции, – рассмеялась Маш.

Реакция, последовавшая за этим, оказалась совершенно неадекватной сказанному:

– Черт, – пролепетал Шило. – Вот черт! Черт, черт, черт!..

– Да ладно. Подумаешь, майка с придурью. Ты, в конце концов, в труселях и голой задницей не светишь!

– Черт… Как остановить эту хрень?

– Никак, – раздался голос из дальнего угла кинозала.

Там, сгорбившись и вцепившись пальцами в подлокотники кресла, сидел Ростик.

– Это не то, что ты думаешь, – Шило сделал несколько шагов в сторону брата, а потом остановился и махнул рукой.