Жак Фатрелл - Дело о пропавшем ожерелье

Наконец настало утро, когда телеграфист судна принял сигнал с берега и объявил, что Романик находится в сотне милях от огней Бостона. Конвей нашел Лейтона на палубе, где тот курил, пристально всматриваясь вдаль.

Примерно через три часа пассажиры заметили моторную лодку, приближающуюся к судну. Лейтон с праздным интересом наблюдал за ней. Лодка описала широкий круг и поплыла рядом со сбавившим ход лайнером. Когда до лодки оставалось футов сто, Лейтон внезапно оживился.

— Ей-богу, — воскликнул он, а затем закричал — Привет, Гарри!

— Привет, Лейтон, — ответили ему с лодки. — Я услышал, что ты на борту и вышел в море, чтобы встретить тебя.

Пока приятели обменивались скучными шутками, лодка покачивалась в кильватере с подветренной стороны Романика. Затем человек в лодке встал, держа в руке связку газет.

— Я привез тебе американские газеты! — закричал он и кинул связку Лейтону.

Лейтон поймал ее и направился к себе в каюту, откуда немедленно вернулся со связкой английских газет — тех самых, что ранее перетряхивал Конвей.

— Лови, — крикнул он. — Там есть для тебя кое-что интересное.

Человек в лодке поймал газеты и бережно положил их рядом с собой на сидение.

Конвей внезапно очнулся.

«Да ведь там ожерелье», — сказал он про себя, непроизвольно дернувшись. Быстрое движение его рук привлекло внимание Лейтона, который загадочно улыбнулся прямо в сверкающие глаза инспектора Скотланд Ярда. С прощальным криком — Встретимся на причале! — человек в моторной лодке унесся вдаль.

Мысли бешено завертелись в изобретательном мозгу Конвея. Через пять минут он ворвался к судовому телеграфисту и отправил длинную телеграмму береговым службам. Потом он занял пост на носу судна, откуда долго наблюдал за моторной лодкой, устремившейся к Бостону. Она отплыла на две мили от лайнера и держалась примерно на этом же расстоянии почти все сорок миль до захода в бостонскую гавань. На глазах у Конвея ни одно другое судно не проходило вблизи нее, пока она не исчезла в гавани.

Часом позже Романик уже стоял у причала. Конвей сошел на берег одним из первых и прямиком направился к ожидающему его мужчине.

— Вы обыскали моторную лодку? — требовательно спросил он.

— Да, — ответил мужчина. — Мы вытащили ее из воды и чуть ли не разобрали на части. Мы также обыскали человека с лодки, Гарри Чешира. Должно быть вы ошиблись.

— Вы уверены, что он ни с кем не переговаривался и не передал драгоценности на другую лодку?

— Он не подходил близко к другим судам. Я встретил лодку у входа в гавань и далее сопровождал ее.

На мгновение на лице Конвея отразилось разочарование, но затем он оживился вновь. В нем снова проснулся интерес к этому делу.

— Вы знакомы с дежурным таможенным офицером? — спросил он.

— Да.

— Представьте меня ему.

Инспектор был представлен и трое мужчин несколько минут разговаривали в сторонке. Результатом их беседы стало приглашение мистера Лейтона, неспешно спускающегося по трапу, в отдельный кабинет. Лейтон с улыбкой проследовал в кабинет и позволил обыскать себя без малейших признаков недовольства или тревоги. Когда он вышел, около двери стоял Конвей.

— Вы довольны? — спросил его Лейтон.

— Нет, — гневно бросил Конвей.

— Что? Даже после того, как меня дважды обыскали и вы осмотрели мою каюту?

Конвей не ответил. В тот момент он решил не рисковать, но стоял рядом, когда четыре чемодана Лейтона были доставлены из багажного отделения, и проследил, чтобы их обыскали с той же тщательностью, с какой он осматривал каюту. По завершении бесплодных поисков Конвей уселся на один из чемоданов и уставился на Лейтона в своего рода восхищении.

Лейтон посмотрел на него в ответ, улыбнулся, дружелюбно кивнул и удалился прочь, беззаботно разговаривая с Гарри Чеширом. Конвей не пытался следовать за ними. В этом не было никакого смысла — ни в чем больше не было никакого смысла.

— Но это он украл ожерелье и сейчас оно у него, — гневно повторил он про себя. — Или же он сбыл жемчуг таким способом, что я не могу догадаться.

Когда пару дней спустя профессор Аугустус С.Ф.К. Ван Дузен, прозванный Мыслящей Машиной, услышал об этой загадке, он счел ее совсем простой. Ему поведал о ней Хэтчинсон Хэтч, репортер. Хэтч был знаком с людьми из таможенного управления, с которыми инспектор Конвей поделился своей историей. Они рассказали репортеру, что таможня открестилась от этого дела, настаивая на том, что инспектор ошибся.