Екатерина Лесина: Лунный камень мадам Ленорман

– Привет. – Мефодий ждал у подъезда с корзиной роз. Крупные темно-бордовые цветы выглядели до того совершенными, что казались искусственными. – Это тебе…

– Спасибо.

Машка не знала, что еще полагалось отвечать в подобных случаях, и смутилась. А потом спросила:

– Мы с ними пойдем гулять?

Розы отправились к Галке, и младшенькая пришла в восторг, а старшенький проворчал, что в квартире развернуться негде, а тут еще розы воняют…

– Пахнут, – возразила Машка и поспешно ретировалась. А Мефодий на лестнице поймал за руку и сказал:

– Переезжай ко мне жить.

– На остров?

Он покачал головой.

– Я решил закрыть дом, городу передам. Хотят – пусть музей делают. Или санаторий. Как-то там неуютно, – он повел плечами, точно его кожаная куртка сделалась тесна. – Я тут квартирку прикупил, большую… места двоим хватит.

– Только двоим?

– Стаська уехала к себе. И вправду салон гадательный открывает. А Гришка – в Англию отправится, как хотел…

Про Софью спрашивать было неудобно, но Мефодий понял.

– Сядет. И надолго. Призналась во всем, и… мне ее жаль. Я с ней поговорить пытался, а она меня обвинила, что я Гришку за кордон отсылаю. Разлучаю с ней.

Машка кивнула… жаль ей Софью? Немного, но… она ведь сама приняла решение.

И убивала.

И продолжила бы убивать, уродуя не только себя.

– Так что, переедешь? – Мефодий остановился под фонарем. Зимой темнело рано, и фонари зажглись, разливая густой желтый свет, в котором плясали снежинки.

Снежинки садились Машке на руки, на шарф и на меховой воротник пальто.

– Я подумаю…

…Галка не обрадуется. И скажет, что Машка слишком спешит. А старшенький вновь обживет Машкину комнату и, как знать, насколько…

– Думай, – Мефодий снял снежинку с Машкиного носа. – Только недолго.

– Час у меня есть?

– Минут десять, не больше, – очень серьезно ответил он.

Так быстро Машке думать еще не приходилось…