Инна Бачинская - Две половинки райского яблока

– Я так рада, – повторяла Татьяна. И вдруг расплакалась.

– Татьяна, прекрати реветь! – сказала я строго. – В чем дело?

– А как же я? – всхлипывала Татьяна. – Ты уедешь…

– Всего на две недели. А тебе я отдам Шебу… Хочешь? И бесплатное приложение – Анчутку. Он тебя любит. А через две недели я вернусь. Привезу тебе платье от этого… Феррагамо, как у Примы. А летом приедешь к нам в Умбрию. Не реви, а то я тоже сейчас…

– Ты его любишь? – спросила Татьяна сквозь слезы. – Я не хочу такое, как у Примы.

– Люблю, ты же знаешь. Ты же все сама знаешь. Вот вернусь, мы возьмемся за твоего режиссера. Попросим Шебу…

– А Хабермайер?

– Что – Хабермайер?

– Он же тоже… проявлял интерес, – проблеяла Татьяна, утираясь салфеткой. – И ты сама говорила…

– Ему не до меня, – перебила я ее. – Ханс-Ульрих открывает кондитерскую фабрику. Он пообещал мне длинную дорогу и большую любовь. На прощание.

– Не может быть! – у Татьяны даже слезы высохли. – Почему вдруг?

– Что «почему вдруг»?

– Ну… кондитерскую фабрику.

– Его прадед был пекарем, помнишь, я рассказывала? Он уезжает завтра. Мы уже попрощались. Кстати, Аррьета и Клермон уже улетели. Сегодня утром. Гайко тоже возвращается домой разводить виноград.

– Почему?

– У каждого свое и каждому свое. Аррьета сказала, что ей осточертела такая жизнь и она хочет домой. Буду, говорит, сидеть на веранде, пить кофе и приглашать в гости соседей. Гайко пора заводить семью… Кроме того, я не верю в браки с иностранцами! Это я про Хабермайера.

– Ну, ты даешь! – удивилась Татьяна. – Сколько наших девчонок повыходили замуж за иностранцев, и все счастливы и довольны. Брачных бюро повсюду как собак нерезаных…

– Все равно не верю, – повторила я. – И не все счастливы, вон в газетах пишут…

– Ты его любишь?

– Жору? Да. Честное слово, я его люблю. Его одного. На всю оставшуюся жизнь.

– Я серьезно, – обиделась Татьяна.

– Я тоже. Знаешь, он мне пообещал жизнь в «первом классе»! Вся жизнь в «первом классе», представляешь! В старинном замке, увитом маленькими красными и белыми розами.

– А когда вы уезжаете?

– Через неделю.

– Ладно, – сказала Татьяна, шмыгая носом, словно подводила итоги. – Платье пятьдесят четвертого размера, черное с белой отделкой. Я покажу в журнале. Привезешь?

– Не вопрос. Заберешь Шебу и Анчутку, ключ у тебя есть. Он любит манную кашу. Можно без варенья. Кстати, я только что купила платье у Регины Чумаровой. Один астролог в телевизоре сказал, что мне нужно носить синее. В ближайшем будущем. И как можно больше чихать, особенно по утрам.

– Покажи! – живо заинтересовалась Татьяна.

Следующие полчаса мы рассматривали и обсуждали мое новое платье прямо в кафе, где сидели. Благо, как я уже сказала, народу в зале было немного…

Господин Романо сидел у себя в номере. Читал мемуары. Мемуары были на редкость нудными, и он читал их исключительно по привычке. А также воспитывая волю. А также в наказание за выкуренную полчаса назад крепчайшую кубинскую сигару, которую ему позавчера подарил Флеминг, чтобы нюхать, а не курить. А он, пользуясь отсутствием Аррьеты, выкурил. Сигара доставила ему громадное наслаждение, и теперь он думал, в продолжение ночных мыслей, о свободе, что разрыв с Аррьетой – не слишком большая плата за подобное удовольствие.

Ну почему у женщин одна любовь на уме, думал он, скользя рассеянным взглядом по строчкам. У мужчин на уме – карьера, политика, бизнес, газеты, наконец. Коньяк и сигары. Какое счастье, что женщин не пускают в мужские клубы! Можно хоть где-то отвести душу. Вот уж воистину, иррациональный пол!

– Войдите! – крикнул господин Романо, заслышав стук в дверь. – Наташа! – обрадовался он, завидев меня. – Здравствуйте! Как хорошо, что вы пришли. А то меня все бросили.

– Доброе утро, господин Романо. А где они?

– Аррьета и Клермон вчера уехали. Вы, наверное, уже знаете. Грэдди и Гайко пошли за сувенирами. Мы завтра тоже стартуем, в восемь утра. Сначала поездом в Санкт-Петербург, на пару дней, есть у меня там старинный друг… давно собирался с ним повидаться.

– А потом домой? – спросила я.

– Домой? Разве Грэдди вам не рассказывал?

– Грэдди мне никогда ничего не рассказывает, – ответила я.

– Эти англосаксы страшно скрытные, видимо, климат сказывается. И бесчувственные. Не то что мы, дети Средиземноморья. После Санкт-Петербурга мы направляемся в Грецию. Там сейчас другой мой друг, археолог, руководит раскопками на Крите. Оттуда… даже не знаю. Расписание у Грэдди. По-моему, в программе Индия. Вы когда-нибудь были в Индии, Наташа?