Кирилл Казанцев - Золотой грех

— Ну-ну, говорите. Раз пришли, значит, надо говорить.

— Нежить какая-то завелась у нас в лесу, — выпалила женщина, как будто в омут головой кинулась. И смотрела она в глаза участкового со страхом, видимо, боясь увидеть в них иронию, а то и что похуже.

— Говорите, говорите, — закивал участковый.

— Позавчера внучка, на лето мне ее привозят, Таськой зовут, девять лет ей всего, позавчера она выходила вечером половики вытряхивать. Помощница растет, хорошая девочка… Вышла, а когда вернулась, то рассказывает, что вроде на задах медведя видела. Ну, или медвежонка. Кто-то там темный возился. Я-то вышла, конечно, посмотрела. Вдруг правда, у нас ведь бывает в сухие годы, что ходит в деревню всякое зверье. Особенно до курятников охочие. А вот медведи — эти редко. Эти когда случайно забредут или когда молодой да любопытный.

— И что, был медведь?

— Не увидела, — сокрушенно всплеснула руками женщина. — Я к соседу, к Кольке. Так мол и так. Не видал, не слыхал ли, а то, может, с ружьем-то сходить, пугнуть. Я ж понимаю, что стрелять нельзя, запрещено вроде как. А Колька ржет. Он говорит, что медведей у нас в округе уж лет десять как никто не видал. Ну, почесали языками и по домам. А вчера…

Женщина снова закачала головой, но теперь в ее глазах появился страх. И участковый сделал себе пометку связаться с Охотинспекцией и Управлением лесного хозяйства. Может, и вправду популяция медведей увеличилась, стали они к жилью чаще подходить. Женщина посмотрела, как он быстро пишет в рабочем журнале, и солидно кивнула. Факт, что участковый что-то записывает, внушал уверенность, что ее не сочтут старой болтушкой.

— Ну-ну, что вчера Алевтина Васильевна?

— А вчера внучка напугалась так, что заикалась весь вечер и спать одна не могла. Я ж теперь не знаю, как и родителям ее предъявлять. А если она так и останется заикой?

— Что, медведь? В самом деле?

— Какой медведь! — Женщина мгновенно понизила голос, а ее рука дернулась, как будто хотела перекрестить лоб. — Оборотень… или леший. Говорят, это к беде, если леший к жилью приходит. А может, мертвец в лесу, вот он и просит его убрать. Похоронить.

— Подождите, — попытался рассмеяться участковый, — какой леший! Что девочка видела?

— Так вот я и говорю, пусть она сама вам расскажет. Мы тут с соседками пришли, она в коридоре. Страшно-то всем, кто на окраине живет.

Колотухин вздохнул, понимая, что это дело добром не закончится. Он кивнул, разрешая позвать девочку. Женщина вскочила, подошла к двери, открыла ее, и сразу пространство за дверью наполнилось громким взволнованным шепотом. Как будто там кто-то раздразнил пчелиный улей.

Вошедшая девочка оказалась худенькой, высокой для своего возраста, с расцарапанными коленями и светленькими волосиками, заплетенными в две косички. Она смотрела по сторонам с интересом и не выглядела испуганной. Правая ручонка девочки теребила большой дверной ключ, висевший на шее на широкой грязной ленте.

— Здрасьте, — громко поздоровалась девочка, повинуясь тычку женщины в плечо.

— Как тебя зовут? — спросил участковый.

— Тася! Таисия! — уверенно заявила девочка.

— Ну-ка, расскажи, что ты там вчера видела? — велел участковый.

— Давай, рассказывай, рассказывай, — громко зашептала женщина.

— А че рассказывать. Я вышла курей запереть… Баба Аля просила. Вышла, а он большой такой, черный, через соседский забор пытается перелезть. А потом меня увидел, глазищами блеснул, и в траву. Только я его и видела.

Пришлось устраивать вместе с бабушкой перекрестный допрос. Девочка все время отвлекалась и никак не выглядела перепуганной до смерти. Правда, Алевтина Васильевна заявила, что дети быстро отходят. Это у них от возбуждения и с испугу так бывает, а потом проходит. Тем не менее, слова за слово, выяснилось, что это большое и черное было похоже на человека. И одеты на нем были не фуфайка и черная шапка с козырьком (участковый подумал было на беглых заключенных из соседней колонии, но подобных ориентировок пока не было). Что одето было на неизвестном, если это и был человек, девочка так и не смогла объяснить, а вот лицо, по ее словам, было черное и глаза блеснули не отраженным светом, как, скажем, у кошки, а черным. А голова у него была большая, черная, лохматая. Как у лешего! А по фигуре он был похож на человека.

Колотухин вспомнил, как они с пацанами и девчонками в детстве сидели на бревнах после вечерней зари и рассказывали «страшилки». Было до сладости страшно, но никакого ужаса и бессонных ночей. Обычное детское развлечение. И тут попахивало тем же — какой-то детской «страшилкой». Сказки не сказки, а участковому следовало подумать о том, что в селе мог появиться вор в черной маске, если это был человек. И не дай бог какой-нибудь убийца-маньяк или педофил.