Филипп Марголин - Ловкость рук

Впервые решившись проследить за ней, я потерпел полный провал. Стоял у окна, прячась за занавеской, ждал, когда она выйдет из дома. Затем пошел к своей машине. Вид при этом напускал самый небрежный — не хотел привлечь ее внимание. Возможно, даже слишком небрежный. Потому как ко времени, когда я вывел машину из гаража, ее уже и след простыл.

На следующий раз я действовал аккуратнее. Оставил машину на выезде, у ворот. И уселся в нее загодя, на пятнадцать минут раньше. Все остальное прошло как по маслу. Она выехала на шоссе, доехала до входа в университет, припарковалась на стоянке. Я нашел свободное местечко в нескольких машинах от нее, терпеливо сидел и ждал, пока она выйдет. На мне были джинсы и клетчатая рубашка с короткими рукавами. Я отучился лет десять тому назад, но лицо у меня было моложавое, почти мальчишеское, а игра в гандбол помогала держаться в форме. К тому же волосы были длинные, я их не стриг — стильная такая причесочка. Сомневаюсь, чтобы я внешне сильно отличался от других студентов.

Ее класс располагался на четвертом этаже старинного увитого плющом здания. Я шел следом, старался держаться на почтительном расстоянии, так, чтобы она меня не заметила. Дождался, пока она не скроется за дверью, затем медленно приблизился и заглянул в комнату. Она оказалась просторной. Студенты сидели за столами, перед каждым выложены принадлежности для рисования. Айрин говорила с преподавателем. Молодой человек, позже я выяснил, что он работает здесь первый год. Звали его Майлз Дж. Брэдфорд. Женат, двое детей, специализируется по изобразительному искусству эпохи Ренессанса.

Я двинулся к выходу — и тут впервые увидел Брюнеля. Высокий, около шести футов, мускулистый. Ему было где-то за сорок, и он не слишком вписывался в здешнюю обстановку. Уж больно жесткое лицо. Лицо боксера или портового грузчика, но уж никак не студента. Он стоял в нише, возле фонтанчика, из которого можно было пить воду.

Ниша находилась довольно далеко от коридора, ведущего к комнате, где занималась Айрин, и заметить его было трудно. Я бы и сам не заметил, если б он не шевельнулся — как раз в тот момент, когда я проходил мимо. Но в том момент я ничего такого не заподозрил; ну, разве что заметил, что человек этот выглядит здесь неуместно.

Мое увлечение Айрин развивалось так медленно, постепенно, что поначалу я сам этого не осознавал. Просто начал подстраивать все планы на день под нее. Если она куда-то выходила вечером, не мог заснуть до тех пор, пока она благополучно не возвращалась домой. А если не выходила загорать в три часа дня, начинал беспокоиться — уж не заболела ли.

И еще я начал вести дневник, куда записывал каждый ее шаг, каждое действие. И всякий раз, отмечая в дневнике какую-то новую деталь в ее поведении, испытывал чувство собственного могущества. Я начал рассматривать Айрин как свою собственность. Словно она существовала лишь ради того, чтоб меня развлекать. Я начал считать себя эдаким мастером-кукловодом, манипулирующим ее жизнью, причем сама она того не замечала.

Выяснить ее имя и фамилию не составляло труда. Ведь у нее была машина, «форд». Я записал его номер, затем позвонил в отдел транспортных средств администрации штата и объяснил, что случайно повредил передний бампер светло-коричневого «форда», выезжая со стоянки перед торговым центром, а времени ждать, когда выйдет владелец этой машины, у меня не было. Я хотел заплатить ему за нанесенный ущерб, но не знал ни имени владельца, ни адреса.

Дама на другом конце линии заметила: как это приятно, что в наши времена еще встречаются честные, порядочные люди. А затем сообщила, что машина под этим номером зарегистрирована на Айрин Уайт, которая проживает в квартире в центре города, и дала адрес. Я оделся и поехал в центр.

Никакой Айрин Уайт, проживающей в квартире 10F, на табличке рядом со звонком не значилось, — там была Айрис Райт. Жилые апартаменты под названием «Бэлморал» располагались в трех сверкающих сталью и хромом корпусах, в обновленном районе старого города. Я не думал, чтобы управляющий помнил каждого из сотен людей, что проживали здесь, но он меня удивил.

Артур Ливак оказался чистеньким жизнерадостным толстяком, говорившим с восточно-европейским акцентом, и, судя по всему, относился к обитателям этого дома как к родным детям. Я рассказал ему байку об инциденте у торгового центра, и он тут же прояснил недоразумение с именами на табличке.

— Не стоит беспокойства, мальчик мой, — усмехнулся он. — Тайна объясняется очень просто. Она актриса.