Семён Данилюк - Как умереть легко

— Мне надо было рассказать! — отчеканил Заманский. — Что за деньги отец собирался передать в детский онкологический фонд?

Лёвушка смешался.

— Ты знаешь про это? — поднажал Заманский.

— С него могло статься.

— Но ты знаешь?!

— Папа говорил, — неохотно подтвердил он.

— Ты же уверял, что все вещи на месте.

— Так и есть!

Заманский поцокал насмешливо.

— Да я правду говорю! — взмолился Лёвушка. — Папа упомянул только, что у него должны появиться деньги. А я не уточнял. Если начистоту, мы после Италии не очень общались. Всё больше стихи писал, — не удержался он. — До этого попросил у него пятьдесят тысяч долларов на дефицитный прибор. Я ж диссер не забрасывал. Не насовсем. В долг хотя бы! Нету, — отвечает. — Всё в деле. И так сухо. Вроде, моё дело — не дело. А для этой аж лимон нашёл! Мне потому и больно. Я, когда в Белёв уезжал, он накричал. Так кричал! — Лёвушка зажмурился.

— Хотя бы после смерти не пытался уточнить, о каких деньгах речь? Ведь где бы ни были, — это часть твоего наследства. Лёвушка энергично замотал головой. Слишком энергично, на взгляд Заманского. — Лёва! — решился он. — Ты ведь первым тогда в салон зашел, когда никого ещё не было. Точно, что отец не оставил никакой записки? — подождал ответа, но не дождался. — Ладно, ступай спать. Скоро рассвет. А наутро у меня, похоже, много работы. Повернулся выйти.

— Дядя Витя, — остановил его голос Лёвушки. — Прошу вас. Не надо никому насчет папы и этой. Пусть всё как есть.

— Спокойной ночи, — скупо пожелал Заманский.

Он уже знал, что сам до утра не заснёт. Что-то в этой смерти не сходилось. Что-то брезжило совсем рядом. Вот-вот ухватишь. Только надо попробовать зайти с другой стороны. Перебрать заново факты, как перебирают в поисках причины поломки двигатель автомобиля. Заманский всё лежал в темноте с закрытыми глазами, подложив руки под голову. Наконец задремал. В семь утра, будто по звонку, глаза его распахнулись. Сомнения сложились в версию. Он вскочил и заходил по комнате, в нетерпении подгоняя стрелку будильника.

Брусничко обедал на рабочем месте, в морге при горбольнице. Прямо в халате, в котором проводил вскрытие. Единственно, кинул на спинку стула резиновый фартук. Надо было бы добросить его до раковины, тем более что с краю подкапывало. Но вставать было лень. И Брусничко продолжал меланхолически поглядывать на разрастающееся бурое пятно на линолеуме.

Не привычная к мертвечинке молодёжь в лице стажёра и двух санитарок умчалась в больничную столовую. Он же, по обыкновению, подкатил к дивану каталку для трупов, накинул поверх клеёнки заветную скатёрку, расставил на ней принесённые из дома разогретые судки, с удовольствием обнюхал. Из увесистой, прикрытой резиновой пробкой колбы отлил в стакан спирта. Оттягивая сладкий миг возлияния, оглядел на просвет.

Задняя дверь морга, прикрытая на наброшенный изнутри крюк, от сильного толчка с лязгом распахнулась.

— Ничто не меняется. Так и не починили, — пробурчал знакомый голос, при звуках которого Брусничко начал подниматься. В предбанник через служебный вход вошёл Заманский.

— Ах ты, дружище-раздружище! — массивный судмедэксперт облапил приземистого гостя, оглядел с высоты собственного роста. — Вижу, прежнего чутья не утратил. Точнёхонько к стакашку спикировал. Присоединяйся! — широким гостеприимным жестом повёл в сторону каталки.

На ощупь подлил спирту во второй стакан. Заманский заколебался, — стакан был в липких потёках.

— Избаловались, Ваше благородие! — подметил Брусничко. — Пей смело. Спирт всё обеззаразит, — приподнял свой стакашек. — Ну-с, как в старые добрые времена.

Чокнулись. Выпили. Брусничко — с наслаждением, Заманский — через силу. Ещё не поставив стакан, потянулся к алюминиевой кружке с водой.

Брусничко, не запивая, зачерпнул лапой квашеной капусты, бросил в запрокинутую щербатую пасть. Несколько капустин повисли на бороде.

— Соболезную, — прорычал он. — Сам едва не каждый год друзей на небеса провожаю. Сперва самолично полосую. После провожаю. И твоего полосовал.

Заманский перевернул кисть ладонью кверху.

— Брусничко, не вставая, дотянулся до стеллажа, из папки с копиями актов вскрытия безошибочно вытянул нужную, передал Заманскому.

— Вообще-то не положено, но для тебя заначил. Знал, что появишься. Приподнял склянку со спиртом: — Ну что, как обычно, — между первой и второй перерывчик небольшой? Но Заманский, нацепив на кончик носа очочки, уже углубился в чтение.