Анатолий Безуглов - Встать! Суд идет

— Да, пример для детей не очень подходящий. Товарищ Бражников, ну а если кольцо не потерялось? — Он мне чем-то нравился. И было интересно узнать глубже.

— Ну и что? — удивленно посмотрел он на меня, словно пропажа по злому умыслу не имеет никакого значения. — Пусть прикарманила Валентина. Это уже, на ее совести, а тебе, толкую жене, зачем трепать имя наше и срамиться? Правда, она не этим, так другим боком, а выйдет. Тогда совсем от стыда сгоришь.

Выходит, инсценировку пропажи со стороны супруги он отрицает. Или совершенно уверен в ее честности, или не знает до конца. А может, сам чистый, открытый человек и считает всех таковыми.

— Вот вы осуждаете поведение жены. Как вы думаете, почему она себя так ведет?

— Не знаю, товарищ прокурор. Дома все есть, дети обуты-одеты, я себе не позволяю грубости против нее. Что и говорить, многие нам завидуют. Может, тряпки испортили? — вопросительно посмотрел на меня. И сам ответил: — Откуда? Она рассказывала, как в деревне жила после войны. Одно платье. Днем замарает, вечером на печи голышом сидит, а платье выстиранное сушится. А теперь в гардероб не всунешь и листок бумаги, так тесно. Надевай хоть каждую неделю новое платье. Как мы обженились с ней, другая была. Одна пара туфлишек имеется — на том спасибо, пальто одно для зимы и осени — хорошо, стол и два стула есть — больше не надо. И веселая была, приветливая, что ни делает — с песней да шуткой. — Он замолчал.

— А теперь? — спросил я.

— Годы, конечно, другие. — Он вздохнул. Задумался. Наверное, поразившись открытию, что сейчас его жена другая.

— Какие годы? — сказал я. — Самые интересные. Сила жизни.

— Недаром говорят: в девках одно, в замужестве — другое, — не очень уверенно оправдывался Бражников.

— С Чупихиным вы теперь совершенно не общаетесь?

— Я?

— Да, вы лично.

Он виновато улыбнулся:

— С Василием Демидовичем как-то встретились. Тайком от жен. Уважаю я его. Что вы хотите: двенадцать лет как на Тамаре женат, все у нас вместе. И праздники, и горе. Первого мая куда — к Чупихиным, Восьмое марта, Новый год — только с ними. У нас, конечно, тоже собираемся. — Бражников поправился: — Собирались. Они квартиру получили. Всякие там железки нужны, крючки. Поверьте, как в своем доме возился. Как из сердца выкинешь? Если Тамара задерживается, бывает у них передача, учет, бегу к Василию. Он жил в молодости в Баку, игру ихнюю привез: нарды. Я тоже пристрастился. Вот и коротали зимние вечера. Как тепло, у меня свое дело есть — под «Москвичом» торчать. Похлопотнее дитяти малого. Он тоже ко мне привык, я о Василии Демидовиче. Позвонил на днях на завод. Встретимся, говорит. Чувствую, тоскует. Я сказал начальнику цеха, что надо по делам. У меня отгулов — во! — Бражников провел ногтем большого пальца по горлу. — Чупихин заехал за мной. Поехали в «Партизанский лес», кафе за Литвиново знаете?

— Знаю.

— Взяли чайку. Он мне: «Митя, тошно от всего». — А мне?» — толкую. «Шут с ним, с проклятым кольцом. Сколько стоит, я отдам». Я, конечно, отказываюсь. «Недоразумение форменное», — толкую. — «А если бы она на улице его потеряла?» Он говорит: «В моем доме все-таки». Жалко мне его стало. За что страдает человек? Говорит: «Веришь, с работы неохота к себе ехать. Валька злая как черт. Ревет. Ты уж прости меня за откровенность, ругает, что я не могу все это прикрыть. Да ведь стыдно из-за чепухи к людям обращаться». Я сижу как оплеванный. Он, можно сказать, по-человечески просит, моя вина тоже ведь есть, супруга законная мне приходится. Пообещал с Тамарой поговорить.

— Ну и что?

— Только заикнулся — и не рад был. Говорит, если я хоть еще раз с Чупихиным встречусь, заберет детей и уедет к матери. Знаете, я даже подумал: не купить ли ей втихаря точно такое же кольцо и подсунуть куда-нибудь, будто оно нашлось.

— Деньги немалые. У вас, наверное, бюджет общий с женой? — улыбнулся я.

— Не докопалась бы. Занял бы и из премиальных потихонечку выплатил. Премиальные, они неопределенные.

— И что бы это изменило? — спросил я.

— Как что? — удивился Бражников. — Улеглось бы. С Васей и Валентиной как-нибудь помирились. Все забывается. Не такое прощают…

— Вы меня не поняли, Дмитрий Романович. Дело, наверное, все-таки не в кольце.

— Шибко переживает Тамара. Подарок на наш юбилей, вместе в Москве выбирали. Говорит, предчувствие у нее нехорошее, что оно пропало…

— А если не пропало?

Бражников растерялся. Поводил в воздухе руками. И удивленно сказал:

— Куда ж тогда делось?