Олег Агранянц - Тень наркома

— Пойдем до конца улицы, посмотрим, какие дома нам подойдут, — предложила Мальвина.

Идти пришлось долго. Мы прошли мимо сквера, разбитого на месте интересовавшего нас дома номер 82.

— Одним домом меньше, — вздохнула Мальвина.

Солидные, стоящие вплотную друг к другу шестисемиэтажные дома с балконами, уставленными цветами, и табличками у входа, указывающими, что здесь проживают врачи или адвокаты, сменились постройками пониже с витринами скромных магазинчиков, такие у нас называют районными.

Мы шли быстро, но прохожие обгоняли нас. У каждого города свой ритм. У жителей Цюриха, как и у жителей больших швейцарских городов, особый швейцарский ритм. Они идут очень быстро, потом вдруг как вкопанные останавливаются перед светофором или просто перед переходом. Мальвине это не нравилось:

— Как бег с препятствием.

— Тем не менее. Чтобы не выделяться на улице незнакомого города, надо идти в том же ритме, что и все.

— Так тебя учили?

Я не ответил и показал на дом 10. Там жил Ленин.

— Небогатенько жил, — отметила Мальвина, разглядывая неказистый домик с балконами. — Зайдем?

— Сперва дойдем до начала улицы.

Оказалось, что шли напрасно. Ни в доме номер 1, ни в доме номер 2 квартир с трехзначными номерами не было.

— А дом девятнадцать мы пропустили, — вспомнила Мальвина.

Пришлось возвращаться. Но тоже напрасно. Такого дома не было вообще. Я зашел в булочную в доме 17.

— Мне нужен дом номер девятнадцать.

— Вы ошиблись, господин. Дома девятнадцать нет уже почти двадцать лет.

— Но это Университетштрассе? — мне нужно было показаться не полным идиотом.

— Нет, любезный господин. Это Кульманштрассе.

Остается дом, где жил Ленин.

На подоконнике в окне на втором этаже красовались горшки с яркими цветами.

— Помнишь? — спросила Мальвина.

Еще бы не хватало, чтобы напротив был магазин, где продают птиц.

— Все равно звони, — распорядилась Мальвина.

Я нажал кнопку интерфона возле указания квартиры номер 1. Молчание. Нажал кнопку у квартиры 2.

Мужской голос что-то спросил, скорее всего, по-немецки. На всякий случай я поинтересовался, говорит ли он по-французски. Оказалось, говорит.

Я спросил, не проживает ли в доме герр Аугусто Иглезиас или его родственник герр Лоренцо Иглезиас.

Голос быстро ответил, что, насколько ему известно, такие герры в доме не проживают, но для верности надо обратиться к фрау Маризе, в квартиру 22.

Фрау Мариза тоже говорила по-французски. И вполне авторитетно объяснила, что живет здесь очень давно и совершенно уверена, что такие люди в этом доме никогда не проживали. Я хотел было спросить, не проживал ли в этом доме герр Ульянов, но потом вспомнил про цветы на подоконнике и передумал.

— С этой штрассой покончили, — прокомментировала Мальвина.

— Покончили.

Следующая на очереди Гейгергассе. Мы спустились в метро у Либфлатен и проехали три остановки. Вышли у моста Мюнстер. Наша карта говорила правду: всего один квартал по набережной Лимматке, поворот сначала направо на Кирхгассе, потом налево — и мы на Гейгергассе.

— Вот тебе и гассе, — разочарованно протянула Мальвина. — Переулочек — и только.

Действительно, переулок и всего три дома: номера 5, 6 и 7. Нас мог интересовать дом номер 7. Пятиэтажный, серый, ничем не отличающийся от остальных, с резными жалюзи и выставленными наружу яркими красными цветами. У входной, довольно обшарпанной двери новенький интерфон. Нажимаю первую попавшуюся кнопку. Сразу же голос:

— Wer dort?

— Parlez-vous francais?

— Nein.

— Ich suche Herrn Augusto und Lorenzo Iglesias. Augusto und Lorenzo Iglesias. Ob diese Herren in Ihrem Haus leben?

— Ich denke, daß diese Herren bei uns nicht leben. Ich bin davon sogar überzeugt, daß sie bei uns nicht leben. Aber für die Richtigkeit interessieren Sie sich bei Frau Elizabet in der Wohnung fünf.

— Он говорит, что эти господа у них не живут, — перевел я Мальвине. — По моему, он даже сказал, будто уверен, что не живут. Но для верности предложил уточнить у фрау Элизабет в квартире пять.

Мальвина буркнула:

— Это мы уже проходили. Нажимай кнопку.

Фрау Элизабет говорила по-французски.

Нет, такие господа никогда в этом доме не проживали. Она была очень любезна, предложила сходить в булочную и спросить фрау Лейбниц, та жила в этом доме двадцать лет назад. Мы поблагодарили и отказались.

Последняя улица. Шпигельгассе. Где-то недалеко. Я нашел ее на карте.

— Сейчас направо и…

И мы заблудились. Стали спрашивать. О да, этот переулок все знают. Дама в строгом сером костюме на прекрасном французском сначала доложила нам, что живет в Цюрихе уже два года и поэтому все здесь знает, потом порекомендовала выйти на Ринделыптрассе и после здания суда повернуть направо.