Валерия Леман - Богиня кофейного рая

– Если Черная Мари предназначена именно для него! – многозначительно поднял палец комиссар.

– Но других вариантов ведь нет? – пожал я плечами. – Подумайте сами, стоит ли терять время?..

Мы с комиссаром расплатились за чай и вышли из кафе. Настало время принимать конкретные меры, и я очень надеялся, что комиссар послушает моего совета – начнет слежку за полковником.

Прощаясь, мы душевно пожали друг другу руки. И тут я вспомнил то, с чего, собственно, и хотел начать наш разговор. Я хлопнул себя по лбу.

– О черт! Комиссар, а что же вы молчите про моего приятеля Леню Куятэ? Вы провели допрос? Что он сказал? Вы были на все сто уверены в его вине, и вдруг – эта прогулка, вопросы, рассуждения… Что же случилось?

Комиссар неожиданно рассмеялся, да так весело и заразительно, что даже утер слезу, выступившую от смеха.

– Извините, мистер Петрухин, но это действительно так смешно! Сегодня утром, после показаний торговца с рынка, я вызвал для допроса Куятэ. Я был уверен, что теперь уж парень точно во всем сознается. Начал в красках рассказывать ему сценку на рынке, давая понять, что незнакомцем в бурке был он… И тут Куятэ потребовал, чтобы мы принесли те самые бурку и абаю, что лежали у него под кроватью. Как только вещи принесли, он без лишних слова напялил на себя все это облачение.

Пару минут комиссар хохотал от души, хлопая себя по коленкам, затем усилием воли заставил себя продолжить рассказ.

– Видели бы вы, как смешно он смотрелся! Руки высовывались из рукавов накидки почти до локтя, подол юбки доходил до колен… Он был как пугало! Встал перед нами, победно развел руки: «Ну, как вам я? Думаю, если бы я в таком виде бежал за Мошей, он хохотал бы до слез, а не кричал от ужаса!» Черт возьми, я с ним был согласен.

Каюсь, я расплылся в глупейшей улыбке, попытавшись представить себе почти двухметрового Леню в костюме, который впору был разве что Аиде ростом в метр шестьдесят. Вот так вот – мы строим сложнейшие теории преступлений и ошибаемся в банальной мелочи: любой костюм можно просто примерить.

– Вашего приятеля мы отпустили час назад, – добавил комиссар, пожимая мне на прощание руку. – Так что можете отметить его освобождение где-нибудь в городе. Только прошу не повторять ваш визит в ночной клуб «Бурка».

И он хитро мне подмигнул.

Итак, я подкинул идею и работку местной полиции, мой добрый старый приятель Леня Куятэ вкушал блаженную свободу, а я, постояв пару минут, блаженно щурясь на солнышке, неторопливо поплелся к своей машине. Честно говоря, я понятия не имел, куда направиться и чем себя занять, и тут, как всегда, на помощь мне пришла мама: ее звонок был как спасательный круг.

– Дорогой, ты где?

С первых же слов в ее голосе прозвучало такое напряжение, что я немного испугался: когда мама говорит таким голосом, это значит, что-то случилось.

– Я в Аруше…

– Ясно, что не в Рязани, – резко перебила меня она. – Я интересуюсь, где конкретно в Аруше ты находишься?

– У полицейского управления, где мы с тобой давали показания.

– Хорошо. Стой на месте, сейчас я подъеду.

Тут же в трубке зазвучали короткие гудки. Как хотите, но подобные звонки всегда выбивают меня из колеи: в голову приходят самые жуткие идеи по поводу того, что могло случиться, одна ужаснее другой, и я едва ли не начинаю молиться, чтобы как можно скорее все разъяснилось.

Мама не заставила себя ждать. Пара минут – и ее джип лихо притормозил рядом со мной, а она скомандовала:

– Садись!

– Но у меня здесь автомобиль Томми…

– Заберешь его чуть позже. Садись!

Пришлось подчиниться. Мама рулила, сосредоточенно глядя на дорогу перед собой.

– У нас в Серенгети проблема: убиты еще две слонихи. Знать бы, кто это делает, прибила бы собственными руками! Двоих слонят сегодня утром обнаружили рядом с трупами мам. Нужна твоя помощь: большинство волонтеров разъехались на рождественские каникулы, этим и воспользовались убийцы. Ты поможешь нам отбуксировать трупы к могильнику.

В этом – вся мама. Добрая, внимательная, деликатная, она резко меняется в ситуации ЧП. Полагаю, именно из-за этого у них не сложился альянс с отцом, который сам предпочитает диктовать собственные условия и правила.

Я откашлялся.

– Мама, ты же знаешь, как я отношусь к «Гринпис» и прочим вопросам дикой природы: не могу видеть фотографии убитых животных, никогда не участвую в акциях. Ведь этим я не спасу всех…