Филлис Джеймс - Череп под кожей

Когда настало время переодеваться, они одновременно встали. Корделия отперла обе комнаты и осмотрела спальню Клариссы, прежде чем позволила ей войти. Все было в порядке. Быстро переодевшись, она включила свет и тихо села у окна, глядя на далекие кроны деревьев, почерневшие на фоне ночного неба и мерцающего моря. Вдруг на юге вспыхнул свет. Корделия присмотрелась. Через три секунды последовала вторая вспышка, потом третья – последняя. Она подумала, что это, должно быть, некий сигнал или, возможно, даже ответ на сигнал с самого острова. Но с какой целью и от кого? Все это сущее ребячество и чрезмерная впечатлительность, сказала она себе. Вероятно, какой-то одинокий моряк, возвращающийся в гавань Спимута, решил осветить пристань. Однако в этой тройной вспышке было что-то тревожное и даже зловещее, словно кто-то подавал сигнал, чтобы труппа собралась, исполнительница главной роли во всем своем великолепии вознеслась под крышу замка, разводной мост наконец подняли и спектакль начался. Однако у этого замка разводного моста не было, а рвом для него служило море. Впервые с момента приезда Корделия ощутила беспокойство, нечто вроде приступа клаустрофобии. Здесь с цивилизацией их соединял только телефон и корабль, причем от того и другого было легко избавиться. Сначала ее манила загадочность и уединенность острова, теперь же она тосковала по твердому надежному материку, по городам, полям и холмам, которые остались позади. Именно в этот момент она услышала, как захлопнулась дверь комнаты Клариссы, потом раздались шаги Толли. Должно быть, Кларисса готова. Корделия прошла через общую дверь, и они вместе направились в холл.

Ужин был великолепный: за артишоками последовал цыпленок и шпинат о’гратен. Зал, выходящий окнами на юг, все еще хранил тепло ушедшего дня, и камин растопили скорее ради приятного запаха и мягкого мерцания огня, чем для того чтобы согреться. Три высоких свечи ровно освещали вазу из цветного стекла в центре стола, столовый сервиз паросского фарфора в насыщенных золотых, зеленых и розовых тонах производства фабрики Давенпорта и бокалы с гравировкой. Над камином висела написанная маслом картина с изображением двух дочерей Герберта Горринджа. Они смотрелись неестественно, казались почти угловатыми, их лица с блестящими выпуклыми глазами под густыми бровями – семейной чертой Горринджей – и с влажными приоткрытыми губами казались лихорадочно-возбужденными, вечерние платья насыщенных красного и синего тонов сияли так ярко, словно краска только что высохла. Корделия не могла отвести глаз от картины, которая, вместо того чтобы создавать ощущение спокойствия и уюта, прямо-таки излучала безудержную сексуальную энергию. Заметив, как внимательно она разглядывает полотно, Эмброуз пояснил:

– Это картина кисти Миллеса [21]. Один из сравнительно небольшого числа светских портретов, которые он написал. Сервиз, из которого мы едим, подарили на свадьбу старшей дочери принц и принцесса Уэльские. Кларисса настояла, чтобы я его сегодня достал.

Корделия подумала, что Кларисса слишком на многом настаивает в замке Корси, и задалась вопросом, не собирается ли та проследить и за мытьем посуды.

Ужин предполагался праздничный, однако собравшиеся не получили должного удовольствия от еды и великолепных вин. За пышной обстановкой и непринужденной светской беседой чувствовалось напряжение, перераставшее во взаимную неприязнь. Никто, кроме нее и Саймона, обладавших свойственным молодым людям хорошим аппетитом, не отдал должное изысканным блюдам. Юноша украдкой засовывал в рот куски и исподтишка наблюдал за Клариссой, как ребенок, которому впервые позволили ужинать со взрослыми, но в любой момент могли выдворить обратно в детскую. Кларисса в элегантном платье из сине-зеленого шифона, с высоким воротом, начала с того, что принялась дразнить кузину. Ее веселило, что кавалер Роумы, которого ожидали увидеть в числе гостей, не приехал. Эта тема не давала ей покоя.

– Но это так странно с его стороны, дорогая. Ведь это не мы его напугали? Я думала, ты хочешь вывести его в свет. Разве не поэтому ты напросилась на приглашение? Кого же ты стыдишься – нас или его?

Лицо Роумы некрасиво покраснело на фоне платья из ярко-синей тафты.

– В эту субботу к нам в магазин должен наведаться покупатель из Америки. И Колину нужно разобраться с бухгалтерией. Он надеется закончить до понедельника.

– Он работает в выходные? Какое рвение! Но я рада слышать, что у вас наконец появилась хоть какая-то бухгалтерия, с которой нужно разобраться. Поздравляю!