Филлис Джеймс - Череп под кожей

– Видимых – нет, – сказала Корделия.

Роума упрямо повторила:

– Нельзя оставлять его здесь. Думаю, нужно внести его внутрь. – Она посмотрела на Корделию, словно надеялась на ее поддержку.

– Думаю, ничего страшного, если мы его передвинем. Ведь мы и так обнаружили его не в этом месте, – заметила Корделия.

Все посмотрели на Эмброуза, словно ожидая указаний.

– Прежде чем переносить его, пожалуйста, пройдите со мной. Нам нужно кое-что решить, – произнес он.

Все последовали за Эмброузом в замок. Только Саймон оглядывался на бесформенную груду холодной плоти с раскинутыми руками, которая когда-то была Мунтером. В его взгляде читалось разочарование и чувство вины из-за того, что они вынуждены покинуть его в таком неудобном положении.

Эмброуз провел их в кабинет и включил настольную лампу. Атмосфера стала заговорщической. Теперь они походили на кучку одетых в халаты школьников, планировавших полуночные проказы.

– Мы должны принять решение, – заявил Эмброуз. – Расскажем ли мы Грогану о том, что случилось за ужином? Думаю, нам следует обо всем договориться, прежде чем я позвоню в полицию.

– Вы имеете в виду, должны ли мы сообщить полиции, что Мунтер обвинил Ральстона в убийстве? Почему бы не сказать об этом прямо? – спросил Айво.

Прилипшие ко лбу волосы Саймона, вода с которых стекала в глаза, казались неестественно черными. Он дрожал под халатом и переводил изумленный взгляд с одного лица на другое.

– Но он не обвинял сэра Джорджа в… в каком-то определенном убийстве. И он был пьян! Он сам не знал, о чем говорил! Вы все его видели. Он был пьян! – В его голосе послышались опасные истерические нотки.

Эмброуз заговорил с некоторым нетерпением:

– Мы все считаем, что это не важно. Но полиция может решить иначе. И все, что Мунтер делал или говорил в последние часы своей жизни, их явно заинтересует. Есть много доводов за то, чтобы ничего не говорить и не усложнять расследование. Но мы все должны рассказывать примерно одно и то же. Если одни расскажут, а другие – нет, те, кто решил хранить молчание, окажутся в неприятном положении.

– Вы намекаете, что мы должны притвориться, как будто он не вламывался в гостиную через стеклянные двери и мы его не видели? – спросил Саймон.

– Разумеется, нет. Он был пьян, и мы все видели его в этом состоянии. Мы скажем полиции правду. Вопрос в том, раскроем ли мы правду полностью.

– Дело не только в обвинении Мунтера в адрес сэра Джорджа, – тихо сказала Корделия. – После того как вы с Саймоном увели Мунтера, сэр Джордж рассказал нам про своего армейского друга, который так же бесконтрольно пил…

– И точно так же утонул, – закончил за нее Айво. – Полиция обнаружит любопытное совпадение. Так что если сэр Джордж не рассказывал вам эту историю по другому случаю, а я так понимаю, что не рассказывал, то мы с Корделией уже находимся в неприятном положении.

Эмброуз выслушал их молча. Казалось, он испытывает удовлетворение от услышанного. Потом Эмброуз объявил:

– В таком случае у нас есть следующие варианты: мы посвящаем полицию во все подробности вчерашнего вечера или опускаем детали о криках Мунтера на тему убийства и историю несчастного друга Ральстона.

– Я думаю, нужно сказать правду, – произнесла Корделия. – Лгать полиции не так легко, как кажется.

– Вероятно, вы судите по собственному опыту, – вставила Роума.

Корделия проигнорировала ее сарказм и продолжила:

– Они допросят нас обо всех подробностях. Что сказал Мунтер, когда ворвался в комнату? О чем говорили остальные, когда Эмброуз и Саймон укладывали его спать? Это не только вопрос умалчивания опасных фактов. Мы должны выработать единую лживую версию. Не говоря уже о моральной стороне такого поведения.

Эмброуз непринужденно заметил:

– Думаю, не стоит осложнять дело размышлениями о моральной стороне. Иногда решение сделать что-то плохое с благими намерениями – единственно верный вариант, что бы там ни говорили богословы. Кроме того, я полагаю, что все мы кое-что оставили при себе, когда беседовали с Гроганом. Я – точно. Мне показалось, что он считает, будто тот факт, что я организовал постановку спектакля для Клариссы, требует объяснений. И я сказал ему, что именно она подала мне идею написать «Вскрытие». Находчивая выдумка, однако нельзя сказать, что я не мог бы обойтись без нее. Итак, наше первое решение: мы говорим правду или составляем общую версию событий? Предлагаю провести тайное голосование.