Владимир Лорченков - Гавани Луны

В полиции вряд ли этому поверят, – сказала она.

Да ты и сам знаешь, – сказала она.

Верно. Я и сам знал. Слишком много времени прошло с момента смерти. Если ваша жена погибает, поскользнувшись в ванной, и утонув, вы звоните в «Скорую», а не идете спать в соседский дом. Но вызвать полицию сразу я не мог: я не в состоянии был адекватно оценить ситуацию и подстроить обстоятельства под несчастный случай. Да и в подвале у меня было два трупа.

Я поразился тому, как спокойно думаю об этом.

Что же, – сказал я, – не секрет, что Рина давно уже собиралась меня бросить.

Вполне может быть так, что она собрала вещи и сбежала куда-нибудь в Латинскую Америку, – сказал я.

По потолку метнулась тень. Дух Рины, украшенный перьями попугаев, исполнял над нами танец мщения. Яна пожала своими гладкими плечами.

Ты наверное кажешься себе очень крутым, господин писатель, – сказала она.

А на самом деле ты слепой, как котенок, – сказала она.

Говори яснее, – сказал я.

Нет толку светить фонариком в мертвый глаз, – сказала она.

Ты выражаешься образно, – сказал я.

Я же подружка господина писателя, – сказала она.

Я впервые подумал о том, что она и вправду будет моей подружкой некоторое время. Пока я не найду способ разрешить все свои проблемы. В противном случае она легко сдаст меня полиции.

Я не пойду в полицию, – сказала она.

Это ведь я испортила ей машину, и она не смогла уехать, – сказала она про Любу.

Так что я чувствую себя мммм, соучастницей, – сказала она.

Спасибо за помощь в организации праздника, – сказал я с сарказмом.

Почему, кстати, ты это сделала? – сказал я.

Она вела себя как истеричка, а я ненавижу, когда люди кричат и суетятся, словно мыши какие-то, – сказала она небрежно.

Впредь постараюсь вести себя с достоинством, – сказал я.

Кстати, о достоинстве, – сказала она и запустила руку под одеяло.

Она вела себя молодцом. Я узнал кое-что о том, как могут ласкать когти. Так сладко, что едва не повалил ее на кровать, но вспомнил о том ужасающем низе, что ждал меня под одеялом, и сдержался. Она участила царапание.

Почему ты не позвонила в полицию, пока я спал? – сказал я.

Мне всегда нравились кшатрии, – сказала она.

Поясни, – сказал я.

Люди делятся на шудр, кшатриев, и… – начало было объяснять она.

Я в курсе, – сказал я, потому что краткость ночи не оставляла нам ни малейшего шанса на долгие разговоры. – Дальше.

Никогда не хотела простых парней, мне всегда хотелось кшатрия, – сказала она.

А кто такой писатель, как не кшатрий? – сказала она.

Кшатрию же все можно, – сказала она.

Первый раз в жизни я возблагодарил Бога за то, что выбрал писательское ремесло. К тому же, мне попросту льстило это слышать. Рина глубоко презирала мою профессию, другие же мои женщины плевали на то, чем я занимаюсь. Юля объясняла это тем, что ей важен я сам. Но ведь то, что я делаю, и есть часть меня самого, подумал я, и невольно зауважал Яну. К тому же, я, быть может, так долго не встречал этого чистого, беспримесного обожания…

Ну, или поддался на грубую лесть.

Ты видела меня в выходные? – спросил я.

Что ты имеешь в виду? – спросила она с легкой улыбкой и я понял, что она в курсе всего.

Я приехал на машине… был пьян да и погода эта… – сказал я.

Да, в плохую погоду тебе плохо, и у тебя болит правая часть головы, и тебе постоянно хочется спать, – сказала она.

Откуда ты, черт побери, знаешь? – сказал я.

Когда погода меняется, ты лежишь на диване с полотенцем на голове, чуть прикрыв правый глаз, – сказала она.

Всегда, – сказала она.

С ней будет нелегко, подумал я. Если, конечно, с ней вообще что-либо будет.

Я вынимал что-то из багажника? – сказал я.

Ничего такого, что можно было бы вменить тебе в вину, – уклончиво сказала она.

Что ты знаешь? – спросил я ее напрямую.

О, я знаю все, – сказала она со смешком.

Я подумал, что она и вправду заняла отличный наблюдательный пункт. Городок под пристальным взглядом толстой девчонки пил, трахался, куролесил, совершал жестокие и загадочные убийства, рыдал, насиловал жен и проклинал святых, взрывал устои, танцевал самбу на крыше одиноких домов… а она глядела на все это с невозмутимостью паучихи. И когда уставшие мошки отлетали от пламени, устав пировать, их ждала крепкая, надежная сеть, не видная в темноте.

Ну и откуда же ты все знаешь? – сказал я.

Стоит отсосать всем мужикам в городке, и каждый из них изольет в тебя еще и душу, – сказала она.