Ричард Штерн - Башня (Вздымающийся ад)

Пока Патти не заговорила, он не замечал, что она идет за ним.

Что за люди, заметила Патти.

Нат взглянул на густую толпу за барьерами.

Таймс-сквер под Рождество, сказал он. Голос его дрожал от гнева. Проклятые гиены. Мы могли бы публично поджаривать людей на вертеле и загребать миллионы на продаже билетов.

Патти молчала.

Мы все виноваты, продолжал Нат. Это главное. Я рад, что Берт не узнал об этом.

Спасибо. И через минуту: Но не забудьте, что в этом не только ваша вина. И моего отца тоже. В этом виноваты все, не только вы. Понимаете?

Нату удалось улыбнуться.

Вы умеете внушить оптимизм.

В отличие от Зиб. Та, как это сегодня модно, предпочитала все видеть в черном свете. Еще одна характерная черта людей большого города, которая ему не нравится: твердое убеждение, что ничто не таково, как кажется. Человек никогда не бывает "за", только "против", и постоянная поза "меня никому не одурачить", которая, как изгородь из колючей проволоки, должна компенсировать внутреннюю неуверенность. И все для того, чтобы казалось, что человек принадлежит к интеллектуальной элите. Элите возможно, но интеллектуальной тут уж позвольте...

Что станет с теми людьми, Нат? В голосе Патти чувствовалось напряжение. Неужели они...

Наверх прокладывают шланги, ответил Нат, с этажа на этаж. Каждый шаг дается с боем. Нужно одолс сто двадцать пять этажей...

Но я так и не понимаю, что там горит?

Все. Некоторые помещения уже сданы. Мебель, кс ры, внутренние двери, бумага, все это вспыхивает пе вым. От этого температура поднимается и достигает точки, когда горят краска и плитка и растекается обшивка, и этого температура возрастает ещё больше, пока не загораются такие вещества, о которых человек никогда и не думал, что они горючи. Нат вздохнул: Я не специалист по части пожаров, но все выглядит примерно так.

Что, если бы все это произошло, когда Башня уэ была бы в эксплуатации? продолжала Патти. Be там были бы тысячи людей. И добавила: Хотя дело не в количестве, да? Будь там только один человек, все рав" это была бы трагедия.

"Посреди собственной беды, посреди горя от смерти ца, сказал себе Нат, она ещё может думать о другвд Но, возможно, это именно потому, что у неё умер отец, несчастье сближает людей".

Что вы будете делать, Нат? Вопрос застал его врасплох.

Я как раз об этом и думаю.

Я имею в виду не сейчас, голос Патти звучал перь нежно, а когда все это будет позади. Нат молча покачал головой.

Снова займетесь архитектурой? До этого момента он не задумывался, но ответил твердо и решительно:

Думаю, нет. Пауза. Как раз сегодня утром Колдуэлл говорил о Фаросе, маяке, который стоял в устье Нила. "Он стоял там тысячу лет", сказал Бен Колдуэлл. То же самое он думал об этом здании. Нат покачал головой. Как это называется? Человеческая гордыня, вызов богам. В некоторых странах Среднего Востока ни одно здание никогда не завершают полностью. Всегда оставляют несколько кирпичей или реек, он улыбнулся Патти, потому что совершенное произведение подобно богохульству. Человек должен стремиться к совершенству, но никогда ег не достигнуть.

Это мне нравится, сказала Патти.

Я не уверен, нравится ли мне это, но хотя бы понимаю. Когда-то мне кто-то сказал, что неплохо, если человек пару раз получит по шапке... Он задумался. Идемте внутрь.

Вы что-то придумали?

Нет, Нат колебался. Но, как и вы, я не умею стоять в стороне.

Тут ему в голову пришла новая мысль.

Что, если бы вы не были дочерью Берта, но замужем за кем-то, имеющим отношение к Башне?

То есть за вами? Хрупкая, твердая, готовая взглянуть в лицо любой возможности. Была бы я сейчас здесь? Патти решительно кивнула. Была бы. Старалась бы не мешать, но была бы рядом.

Я тоже так думал, ответил Нат и удивился неожиданной радости, которую вызвало в нем это признание.

В трейлере у рации сидел один из командиров пожарных. Слышен был только его голос:

А вы не можете определить, как далеко тянется пожар над вами?

Голос, отвечавший ему, был хриплым от усталости:

Я же вам говорю, что нет! Командир с яростью прокричал:

А под вами? Тишина.

Тед! Говорите же! Что творится под вами? Голос, наконец, отозвался снова; на этот раз в нем прорывалась истерика:

Что все это значит, мы что, играем в вопросы и ответы? Мы идем вниз. Если прорвемся, то расскажу, что там за пожар, ясно? Сейчас мы на пятидесятом этаже...

А если внутрь? спросил командир. Туда нельзя? Вы могли бы высадить двери...

Эти проклятые двери раскалились настолько, что к ним не притронуться. Вот такие дела внутри. Говорю вам, мы идем вниз. Другого пути нет.