Ричард Штерн - Башня (Вздымающийся ад)

Первые капли всегда были крупными, редкими, молнии сверкали все чаще и чаще и все меньше становились интервалы между ними и ударами грома.

Двадцать один, двадцать два, двадцать три, она всегда считала интервалы в секундах, чтобы угадать расстояние до грозы, пока та не была прямо над головой, и уже не было никаких интервалов, и гром гремел одновременно с ударом молнии.

Тогда небеса разверзались, и дождь лил сплошной стеной, иногда с градом, и градины подпрыгивали и стучали по окнам и крыше, как будто пришел конец света.

И её это могло огорчать? Когда в эту минуту, по словам Бена Колдуэлла, гроза представлялась единственной надеждой на спасение? Невероятно!

Да, хороший летний ливень нам бы не помешал, как раз, улыбаясь, говорил губернатор. Вы никого не знаете, Бен, кто мог бы вызвать дождь?

В этот момент ожил телефон. Губернатор нажал кнопку, чтобы слышали все.

Армитейдж слушает.

Голос Ната Вильсона звучал совсем устало:

Со вторым выстрелом получилось не лучше, чем первым. С самого начала мы не питали особых надежд, все равно старались как могли.

Понимаю, ответил губернатор. Мы благодари за ваши усилия.

Браун хотел бы знать, добрались ли к вам благопс лучно двое его людей.

Добрались. Они сейчас среди нас. А двое других ус пели спуститься вниз?

После долгой паузы послышался голос Брауна:

К сожалению, нет, мистер губернатор. Они отрезаны на пятидесятом этаже. Ниже их по лестнице пожар.

Тогда срочно пошлите их вверх, если они ещё мог идти.

Над ними тоже все горит.

Губернатор закрыл глаза. Потом медленно открыл их.

Браун!

Да?

Дайте мне опять Вильсона. И, когда узнал голе Ната: Я хочу поручить вам подготовить полный чет. Главу за главой, пункт за пунктом по всей этой кс медии ошибок. И сделать это немедленно, пока ещё можно получить свидетельские показания. Ничего не утаивать, не щадить ничьи чувства. Кто что сделал кто что не сделал, насколько возможно, и почему. Пока сможем, будем вас непрерывно информировать обо всем, происходящем здесь, о каждом решении, которое примем, о каждом факте, который выясним.

В динамике было отчетливо слышно чье-то бурчание. Это Гиддингс выражал свой протест.

Скажите тому ворчуну, кто бы это ни был, продолжал губернатор, что это вроде предварительного слушал перед началом процесса, и если проведем его правильно, это может предупредить дальнейшие бессмысленные трагедии наподобие этой. По крайней мере я от всей души надеюсь.

Понимаю, ответил Нат.

Пусть говорят факты, продолжал губернатор. Заранее никого не обвиняйте. Это ни к чему. Думаю, что при этих обстоятельствах виновников найдется более чем достаточно. Он помолчал.

Включая и некоторых из нас наверху, которые виноваты прежде всего в том, что дали своему тщеславию одолеть себя. Вы меня поняли?

Да.

Хорошо, сказал губернатор. Мы соберем... он запнулся, потому что в зале вдруг все стихло. Потом вдруг кто-то закричал, а кто-то завизжал. Там что-то произошло.

Останьтесь на связи, сказал губернатор, вскочил со стула, подбежал к дверям и выглянул в зал. Боже мой! Господь всемогущий!

Кто-то открыл противопожарные двери, потому что в них ломились снаружи. В дверном проеме стоял Гровер Фрэзи. Большая часть одежды на нем сгорела. Волосы тоже, так что череп был голым и черным; глаза на изувеченном лице выглядели просто черными дырами. Зубы сверкали в безумном оскале. С верхней половины тела свисали клочья мяса, а кожа, оставшаяся от ботинок, дымилась. С вытянутыми руками он сделал неверный шаг вперед, в горле у него что-то хрипело и булькало. И тут он внезапно упал плашмя и превратился в обугленную, почерневшую, дымящуюся кучку чего-то неживого. Еще раз судорожно дернулся, но больше уже не шевелился и не издавал ни звука.

В зале стояла тишина, мертвая тишина.

Губернатор негромко сказал:

Прикройте его.

Когда он повернул назад и двинулся в сторону канцелярии, лицо его было непроницаемо.

"Пусть это будет на моей совести", мысленно повторил он и на миг закрыл глаза.

ГЛАВА XXVI

18. 09. - 18. 19

Этого не должно было случиться но случилось, щитные системы Башни одна за другой вступали в бой её спасение, но также одна за другой проигрывали битву i погибали в огне.

На контрольном пульте вначале горели сигналы, за кс торыми некому было следить, но когда пропало напряжение, погасли и они.

Системы охлаждения, чьи тепловые предохранителя плавились от жары, вступали в действие этаж за этажоь Но наибольший жар был внутри конструкции здания, гд спринклеры были бессильны. А когда огонь прорывался открытое пространство и жадно заглатывал свежий вс дух, температура взлетала так быстро, что вода в подводящих трубопроводах превращалась в пар и трубы лопались. И ещё одна вражеская атака достигала успеха.