Анна Князева - Подвеска Кончиты

Поднявшись с плетеного кресла, Вадим Николаевич подхватил Теодоро и перенес на веранду. Пес улегся на деревянный пол и закрыл глаза. Его нимало не беспокоило, что он перегородил путь в гостиную. Знал – его никто не потревожит.

Вадим Николаевич вернулся к собеседнику и грустно кивнул в сторону Теодоро.

– Старый стал…

– Усыпить – и дело с концом… – отозвался Крестовский и осекся, увидев, как переменился в лице хозяин.

Поймав на себе взгляд Вадима Николаевича, он непроизвольно поежился.

«Ласковый Потрошитель…» – Крестовский вспомнил прозвище, данное Раку в годы их совместной работы в органах, где он служил под началом Вадима Николаевича. В какой-то момент их пути разошлись, но ожидание иерархической зависимости перешло на дальнейшие отношения. Рак занимал ответственный пост в Думе. Он и теперь был похож на военного: статный пятидесятилетний красавец с решительными движениями и хорошей осанкой.

В Крестовском, напротив, никак не угадывалась военная выправка: он был некрасив, сутул, лысоват. Словом, выглядел штатским. К тому же был хорошо известен как человек, принадлежащий к мутным полукриминальным кругам.

Их разделял столик, покрытый белой скатертью, поверх которой лежала еще одна, цвета ванили. Кроме чайных приборов на нем стояла тарелка с бутербродами и чистая пепельница. Никто из них не курил.

– Усыпить, говоришь?.. – выдерживая паузу, Рак изучающе смотрел на Крестовского, отчего тот заерзал в кресле и, потянувшись за бутербродом, автоматически сунул его в рот. – Не мо-гу! – с расстановкой проговорил хозяин дома и вдруг усмехнулся. – Я и забыл, как радикально ты решаешь вопросы.

– Простые решения всегда целесообразней.

– Не меня-я-я-е-ешься, – протянул Вадим Николаевич. – Целесообразней… Какое неуютное слово! – Он поморщился и, сделав глоток чаю, продолжил. – Моя первая жена всегда так говорила, собираясь посадить меня на диету. И что же? – он между делом перекрестился. – Ее с нами нет. Я снова женат. А вот Теодоро, как и прежде, со мной. И знаешь почему? – Рак издевательски тянул время. – Потому что он никогда не говорит, что для меня целесообразней. Он молчит. И правильно делает.

Последние слова показались угрозой.

– Погода портится, – неожиданно дружелюбно добавил он.

«Играешься, сволочь » , – Крестовский насупился.

– Да ладно тебе! Не сопи, о деле давай.

– Рассказывать по существу или с подробностями?

– По существу. Детали оставь себе.

Крестовский замер, он испытывал сильнейшее желание сказать что-нибудь резкое или просто двинуть по заносчивой физиономии собеседника.

«Чтоб ты сдох », – подумал он и вежливо улыбнулся:

– Все готово. Завтра утром, после того как самолет приземлится, в десяти километрах от красноярского аэропорта Емельяново машину нашего знакомого остановит наряд ГИБДД и…

– Я сказал, подробности оставить себе! Кто сделает основную работу?

– Монгол.

Вадим Николаевич вскинулся:

– Об этом забудь!

Крестовский выдержал паузу, потом вкрадчиво прошептал:

– Он сделает и то и другое…

– То… – с нажимом произнес Вадим Николаевич, – для меня важнее всего. А другое можешь поручить кому-то еще.

– Надежных людей мало, – заметил Крестовский.

– Это уж точно, – поддержал его Рак.

Крестовский вопросительно покосился.

– Значит, могу взять Монгола?

– Можешь. Только запомни: главное дело пострадать не должно. Спрос будет с тебя.

Вадим Николаевич озабоченно посмотрел на небо.

Серая полоса над дальним лесом на глазах почернела, сделалась шире и вот уже затянула добрую половину небосвода. Высокие окна, распахнутые в сад, тревожно захлопали. Упругим парусом взметнулись края скатерти, задребезжала посуда.

– Дождь будет, – сказал Рак. – Пойдем в дом!

Они встали. Сильный порыв ветра немедленно опрокинул плетеные кресла. Пекинес поднял голову и без любопытства взглянул на мужчин.

– Идем. Идем с нами, голубчик…

Теодоро перекатился на живот и, с трудом поднявшись, заковылял в гостиную вслед за хозяином.

– Лена! Скажи, чтобы там убрали, дождь начинается! – крикнул Вадим Николаевич.

В дверном проеме возникла худая, очень высокая девушка. У нее были средней длины каштановые волосы, страдающие глаза Жизели и плоская грудь манекенщицы. Крестовский без интереса посмотрел в ее сторону. Очевидно, из-за собственной худобы ему нравились женщины «в теле».

Елена была четвертой женой Рака и, как он сам говорил, – не последней. Будто стесняясь, она бочком вышла в сад.