Алан Уильямс - Дневники Берии

Он помедлил, бросив поверх трубки на Уитмора взгляд, полный сомнения. Политические взгляды старика были безнадежно консервативными, и различия между соперничающими группировками в стане коммунизма были недосягаемы для него.

Уитмор, кажется, сам это понимая, сказал извиняющимся тоном:

– Я бизнесмен, а не политик. И не в состоянии оценить международное значение документа. Но сделать это необходимо, нужно тщательно взвесить все за и против. Я имею дело с фактами и цифрами, а они довольно однозначны – три миллиона утром в понедельник. В чем я сейчас нуждаюсь – это новые факты. А что, если попробовать банковские счета? Если мы его не сможем выследить до назначенного срока, быть может, стоит держать его на мушке после публикации? Сэнгер был занят трубкой:

– Взять под прицел счета в швейцарском банке – значит вторгнуться в святая святых. Ты же знаешь их принципы: клиент всегда прав, если исправно платит проценты.

– Я думал, швейцарцы относятся к нам с пониманием в этом вопросе. Были же случаи, когда они раскрывали тайну вкладов.

– Верно. Но это бывает в исключительных случаях и только по решению Верховного суда. В нашем случае, даже если мы докажем, что был совершен подлог, вряд ли мы добьемся изъятия денег, если конечно Грегори или его сообщники не окажутся американскими гражданами.

– О'кей. Но Грегори ведь должен сначала открыть счет?

Сэнгер кивнул.

– Что для этого нужно?

– Деньги. Как и в любом банке – только в швейцарском это сделать проще всего.

Уитмор нетерпеливо повел рукой:

– Слушай, Майк, не делай из меня дурачка. Я говорю о формальностях: установление личности вкладчика и прочее. Он же не гуляет по белу свету с кучей документов за пазухой!

Сэнгер невозмутимо попыхивал трубкой:

– Упомянул ли он какой-нибудь конкретный банк?

– Фолькскантонель, в Цюрихе. Он имеет филиал в Нью-Йорке.

– Я знаком с этим банком. Мелкая контора, у них еще не было дел с изъятием.

– Итак, что нужно Грегори для идентификации своей личности?

– Простое рекомендательное письмо на его имя, которое он предъявляет в присутствии адвоката.

– Одно имя – Грегори – и все?

– Да пусть хоть Иосифом Сталиным назовется, им все равно. Важен номер счета, а не имя. Просто Грегори – и они все сделают.

– А твои контакты с ЦРУ не могли бы помочь?

Сэнгер рассмеялся.

– Ради бога, их надо держать подальше, а то они перехватят сделку и все испортят. Если ты хочешь, чтобы я тебе помог, Чак, у меня условие – никаких дел с этой компанией.

Уитмор выглядел расстроенным.

– Похоже, у меня нет выбора?

Сэнгер выбил пепел из трубки.

– У меня есть два очень способных человека в Женеве и Вене. Думаю, сегодня мы вряд ли что успеем, а вот завтра у нас уже кое-что будет на Грегори, если это его настоящее имя. Мы возьмем под контроль этого Мискина, как только приземлится. Каким рейсом он летит?

Уитмор сообщил ему.

Сэнгер закрыл записную книжку, и они встали.

– Сейчас позвоню Мискину, – сказал Уитмор. – Вдруг он знает, где остановился Грегори.

Он вернулся через пару минут, еще более хмурый.

– Ничего. Грегори звонил из Анесси, Франции. Кажется, он переезжает с места на место, если верить Мискину.

Сэнгер кивнул, они пожали друг другу руки.

– Пока, Чак. И не переживай. Положись на меня. Я позвоню, если будет что-нибудь интересное.

Сэнгер позвонил Уитмору на следующий день около пяти:

– Я не обнаружил никого по имени Грегори ни в одном из отелей и пансионов Швейцарии, никто также не зарегистрировал места на предстоящий уик-энд. В других странах та же картина.

Уитмор недовольно буркнул.

– А у тебя есть что-нибудь новое, Чак?

– Ничего.

– Ладно. Я буду звонить, Чак.

Уитмор долго сидел, уставившись в стол. Полчаса назад он отдал Мискину окончательное распоряжение: только десять процентов от общей суммы – триста тысяч долларов – должно быть выплачено Грегори в момент подписания сделки в качестве месячного залога в обмен на дневники. Уитмор рассудил, что этого времени будет достаточно для проверки материала и окончательного решения дела. Контракт гласил, что по истечении тридцати дней издательство «Бурн» имеет право отказаться от обязательств, если появятся серьезные доказательства подделки материала. В течение этого срока Грегори не должен предлагать рукопись никому другому.

В глубине души Уитмор не радовался сделке. Прежде, когда издательство выпускало одну доходную книгу в год, все бывали довольны. Да и политика не была их профилем, разве что древняя история. А дневники товарища Лаврентия Павловича Берии не относились к этому жанру.