Виолетта Горлова - Как пальцы в воде

Лора внутренне напряглась, стараясь скрыть свою нервозность. Ей хотелось убежать куда глаза глядят… Но Кристиан отвернулся, он не собирался причинять женщине боль: ей и так в скором времени предстоит нелегкое испытание… хорошо, что хотя бы последнее… в этой жизни. А дальше… он и сам не хотел заглядывать.

Журналистка чуть успокоилась и сделала большой глоток светло-соломенного напитка. Она пока не догадывалась, о чем пойдет речь, но зная Стюарта, была уверена: чего-то хорошего от него ждать не приходиться.

Кристиан же, казалось, был очень доволен поворотом беседы. Он вальяжно раскинулся на диване и напоминал ей эдакого кота-садиста, которому нравится жестоко поиграть с мышкой, прежде чем откусить ей… лапку.

– Ничего опасного, Лора. Я знаю, ты любишь риск и иногда ведешь себя несколько опрометчиво. Прежде чем перейти к делу, я бы хотел задать тебе вопрос: ты занята сейчас каким-либо журналистским разоблачением?

– Ты же знаешь, – ответила она. – Мне трудно назвать свой интерес к французским актрисам каким-то конкретным понятием.

– А как все-таки с ними обстоят дела? – равнодушно спросил мужчина. Ни по голосу, ни по лицу Кристиана женщина не могла определить смысл этого безразличия: то ли Стюарт спросил проформы ради, то ли тщательно скрывает свой интерес. Ни придя к какому-то определенному выводу она молча доела салат из сельдерея, выпила воды, и только потом спокойно сказала:

– Я пока ничего нового не предпринимала.

– Из-за проблем со здоровьем?

– И из-за этого – тоже.

– Да? – скептически хмыкнул он. – А у меня другие сведения, но это и лучше, что ты сейчас не особо занята. Тогда я могу с чистой совестью предложить тебе одно дело.

Лора чуть натянуто улыбнулась:

– Крис, ты и чистая совесть – совершенно несовместимые понятия.

Мужчина искренне рассмеялся:

– Извини, оговорился. Я не приемлю таких категорий, как совесть, и уж тем более – чистая совесть.

– Да уж. А какое дело ты мне хотел предложить? И могу ли я от него отказаться прямо сейчас?

Стюарт изобразил огорчение: глаза его опечалились, уголки рта опустились, широкие дуги черных бровей сошлись на переносице.

– Мне очень жаль, моя дорогая девочка. Но, боюсь, не можешь. – Он неторопливо принялся за коктейль из морепродуктов. Минуту спустя, заметив состояние своей собеседницы, мужчина снизошел до пояснений:

– Лора, ты боишься меня… Почему? Неужели ты считаешь, что я хочу доставить тебе какие-нибудь неприятности?

Журналистка устало вздохнула, скорбно поджав губы. Она действительно себя не узнавала: с такими взвинченными нервами и нездоровой психикой ей действительно пора лечиться, а не расследованием заниматься. Надо взять себя в руки, хотя так надоело это делать…

– Я знаю, Крис, ты не хочешь доставлять мне каких-либо проблем. Ты любишь, чтобы все твои мерзкие интриги протекали без сучка и задоринки. То, что какой-нибудь человек из-за твоих проделок может покончить с собой, – так это мелочи, издержки производства. Ведь так? Или ты мне мстишь за то, что я отказала в работе твоей шпионке Мирел?

Вперив в переносицу женщине свои желтые, будто налитые желчью, глаза Кристиан медленно и очень тихим голосом, от которого у Лоры вспотели ладони, произнес:

– Лора, позволь мне тебя немного исправить… не моих, как ты выразилась, «проделок», наших, мисс Кэмпион, наших, – прошептал он и, радостно улыбаясь, откинулся на спинку дивана. Взглянув на нее с жалостью, Стюарт скептически спросил:

– Дорогая, ты не забыла, кем был тот человек? Или, может, ты запамятовала, сколько ты заработала на тех разоблачительных статьях? – Он несколько секунд смотрел на нее испытывающим взглядом и, в конце концов дождавшись, когда женщина опустит глаза, спокойно продолжил: – Что же касается Мирелы… такая низкая месть с моей стороны не оставила бы камня на камне от репутации нашего с Кейт предприятия, – чуть улыбнувшись, мужчина дополнил: – не говоря уже о чувстве собственного достоинства. Если я и решусь на месть… – он вновь пронзил ее взглядом, – она будет более изощренной.

Побледневшая женщина дрожащей рукой подняла бокал с мартини и, поднеся его ко рту, чуть расплескала содержимое изящного сосуда на свое платье.

Этот казус чрезвычайно рассмешил Стюарта.

– Не огорчайся, дорогая, болезнь Паркинсона все же предпочтительнее, чем недуг Альцгеймера. Лучше расплескать выпивку, чем забыть, куда ты поставил бутылку, – холодным тоном заметил он, добавив: