Виолетта Горлова - Как пальцы в воде

Алан Биггс радостно улыбнулся, глаза его заблестели. Вальяжно раскинувшись в кресле, он спросил:

– Эти сведения помогут в вашем расследовании?

– Честно? Нет. Мне просто очень интересно вас слушать. – Комплимент благополучно достиг нужных мне ушей.

– Вы не поверите, Марк, каких высот достигла биохимия, молекулярная биология, генная, ядерная медицина, нейрофизиология, психофармакология, биомехотроника… – Возбужденность мужчины набирала обороты. – То, что происходит сейчас за закрытыми дверями огромного количества научно-исследовательских лабораторий, действительно фантастично. Более семидесяти процентов научных достижений в этих областях, по очень приблизительным данным, находятся по грифом «сверхсекртности». – Он быстро оторвал свою худое туловище от спинки кресла, даже чуть подпрыгнув. – Если уж можно запрограммировать человека на поступки и какие-то действия вопреки его воле, то при воздействии различных препаратов на отдельные участки мозга – можно как совершенствовать человеческую особь, так и привести ее к деградации до «овощного» уровня, – затарахтел старик, словно боясь, что не успеет мне все изложить. – Многочисленные убийства, самоубийства, несчастные случаи – бесспорно, обратная сторона медали этих феноменальных научных открытий. Комбинация гидергина, ацетилхолина, вазопрессина, винпоцетина и центрофеноксина плюс небольшая доза радиоактивного индикатора для сканера. Каждый в отдельности – безвредный стимулирующий препарат. Есть группа нейростимуляторов, усиливающие ощущения. Винпоцетин ускоряет мозговой метаболизм. Центрофеноксин не просто стимулирует, но и омолаживает. Гидергин усиливает кровообращение мозга и ускоряет метаболизм в его клетках. Вазопрессин – гормон мозга, приносящий облегчение людям, употреблявших кокаин, амфетамины и другие наркотики. Все возможно при желании и наличии хоть какого-нибудь воображения, – мужчина закашлялся и глотнул кофе. А затем налил в стакан воды из стоящего на столе графина и залпом выпил полстакана. – Видите, как сказывается на голосовых связках длительное молчание. Раньше у меня ничего подобного не было. – Он умолк, тяжело вздохнув.

Я решительно перехватил нить разговора, дав Биггсу передохнуть, и спросил:

– А хоть что-то в этой области профессору Старлингтону удалось сделать?

– Хоть что-то удалось, – Алан улыбнулся слегка порозовевшей ниткой тонких потрескавшихся губ, но не думаете же вы, что я буду об этом рассказывать? Вы же видите, как изменилась традиционная роль женщины в мироздании в прошлом и уже в этом веке. Генри решил этот процесс усовершенствовать, направив в его нужное, как ему казалось, русло. Он хотел, чтобы в женщина будущего была красивее, а в умственном и сексуальном плане была больше похожа на мужчину, ему хотелось немного снизить в своих экспериментальных «галатеях» силу материнского инстинкта. Да уж! – Профессор ударил ладонью по тощим коленям, худобу которых не могли скрыть шерстяные коричневые брюки, свободного кроя. – Это же надо, осмелиться кинуть вызов природе! – восхищенно чмокнув губами, воскликнул Биггс. – Генри говорил, что рождаемость человечества должна как-то сдерживаться и лучше контролироваться.

– Как, простите, и кем?

– Он считал, что сама природа должна будет этот процесс упорядочить: ведь если женщины будут иными, то рождаемость естественным образом снизится.

– Но у нас и так упала рождаемость!

– Да, но не в Китае, Африке и Индии. – Пожал плечами он. – Марк, это была не моя идея, а Старлингтона. – Алан замолчал, устало прикрыв морщинистые веки. Такой долгий разговор явно утомил мужчину. Пора было уходить, к тому же я интуитивно почувствовал, что больше от него ничего не узнаю. Я задумался. Профессор тоже сидел молча, прикрыв веки. И через минуту мне стало понятно, что он задремал, а спустя пару минут Биггс заснул, безмятежно сопя и причмокивая. Мысленно поблагодарив спящего хозяина, блаженно улыбающегося во сне, я вышел из коттеджа, тихо закрыв за собой дверь. Она защелкнулась на замок. Я это проверил автоматически, будто предполагая, что этот факт когда-нибудь мне может пригодиться.

Из разговора с профессором я вроде бы ничего существенного и не узнал. О фантастических свойствах «секретных» препаратов знают многие. Это вообще секрет Полишинеля. Хотя у меня оставалось четкое ощущение, что я узнал нечто очень важное для себя, но пока пребывал в полнейшем неведении, что именно существенным было в этой встрече: факт, деталь, мысль, ассоциация… Как ни пытался мой несовершенный разум уцепиться за какую-нибудь подсказку – в итоге ничего конкретного ухватить мне не удавалось, и это обстоятельство навязчивой незавершенности моих раздумий совсем меня не обрадовало. Но есть один человек, который мог бы мне, вероятно, рассказать о предмете моих упорных и пока бесплодных размышлений. Если он захочет, конечно, быть со мной откровенным, кроме того, необходим еще один фактор: хотя бы относительная ясность сознания этой дамы. Я имел в виду нашу местную сумасшедшую Кэтрин, вдову талантливого ученого Тома Адлера. Для организации «случайности» я решил с ней встретиться завтра на кладбище, куда она, как на работу, ходит каждое утро. Глубоко вдохнув кислородный коктейль и окинув взглядом великолепие окружающей природы, я подумал, как все же прекрасна жизнь, когда ты здоров и молод. Но мое восхищение оказалось недолгим: вспомнилась неуверенная походка профессора Биггса, легкий тремор его рук и внезапный стариковский сон. Хотя чем больше я думал об Алане, тем больше приходил к мысли, что мой недавний собеседник рассуждал вполне ясно и логично, и этот факт не очень-то вписывался в картину его деменции, а теперь, после некоторого анализа нашего общения, у меня возникла мысль, что профессор немного сфальшивил в своей игре, особенно в финальной ее части. Зачем это было ему нужно? Значит, в ближайшее время надо вновь организовать встречу с ним, чтобы попытаться ответить на этот вопрос… Или я уже стал патологически подозрителен?