Дональд Уэстлейк - Дурак умер, да здравствует дурак

– Что – ну?

– Фред, – со смиренным вздохом отвечала она, – я знаю, с тобой будет чертовски трудно. Надеюсь, хотя бы, что ты того стоишь.

– Карен, я не...

– Неужели ты не понимаешь, что, если хочешь успеть поцеловать меня до прихода Герти, то начинать надо без промедления?

Выходит, своим «ну» она понукала меня? Ну-и-ну!

Время шло. Впрочем, это волновало только меня одного.

Герти прибыла спустя три четверти часа. Пережитое никак не отразилось на ее прекрасном облике. Она твердой поступью вошла в комнату, улыбнулась Карен и сказала:

– Так вот кто моя соперница? Пожалуй, мне стоит сбросить несколько фунтов.

– А я как раз подумывала малость поправиться, – отвечала Карен. Присаживайтесь.

– Расскажите, что случилось, – попросил я. – Мы уж думали, вас нет в живых.

Герти упала в кресло, оправила юбку, поставила рядом с собой свою патентованную сумочку и сказала:

– Если вас интересует мое мнение, они и сами не знали, что им делать.

Поначалу я думала так же, как ты: что маленькой Герти пришел конец. Но нет, они отвезли меня куда-то в Куинс, в трущобы, где были одни закопченные хибары, и заперли в каморке на верхнем этаже. Тогда я подумала: ого-го, да меня ждет нечто похуже смерти. Мы уже и не такое проходили. Однако и этого тоже не было. Они просто держали меня там и все время куда-то звонили. Эти двое парней были шестерками, они и сами не ведали, что творили и зачем. Я им так и сказала.

– Двое?

– Ага. Те, что меня схватили. В подъезде они усыпили меня хлороформом, иначе вдвоем не справились бы.

– Так вот почему я не слышал вашего крика.

– Ты шутишь? Мне и пикнуть не дали. Скажи, Фред, ты слыхал о человеке по имени Коппо? Какая-то такая фамилия.

– Еще бы не слыхал! – ответил я. – А вы их откуда знаете?

– Туда-то они и названивали. Я подслушивала у замочной скважины и кое-что разобрала. Они все больше бурчали, что им неохота меня стеречь, спрашивали, как развиваются события, что им со мной делать, и так далее.

Чаще всего они разговаривали с этим самым Коппо. Раз десять слышала эти слова: «Позовите Коппо».

– Их двое, – пояснил я. – Эти Коппо – братья. Я слышал о них от профессора Килроя.

Герти вздрогнула.

– Килрой? Этот старый хрыч здесь? Я-то думала, он и посейчас где-то в Южной Америке.

– Нет, – ответил я. – Он в Нью-Йорке и уже виделся со мной.

Я рассказал ей о моей встрече с профессором Килроем, о Педро Коппо и его сыновьях. Когда я умолк, Герти спросила:

– Стало быть, они охотятся за деньгами?

– Профессор Килрой считает, что я должен пожертвовать на благотворительные цели.

– Иными словами, отдать все бездельникам и холявщикам, – поправила меня Герти.

– А что полиция? Вы там уже были?

– Ты шутишь? Без легавых тут не обошлось. Я своими ушами слышала, как эти два дурака говорили друг дружке, что легавых окоротили. И то, мол, слава богу.

– Так я и думал! – я вскочил на ноги, взволнованный и сердитый оттого, что мои подозрения подтвердились. – Они обложили нас со всех сторон. Уж и не знаешь, кому можно верить.

– Во всяком случае, тебе известно, куда намерена обратиться я. Завтра с утра отправляюсь в ГПП.

– Да, вы сказали мне по телефону. Но почему туда? Что они могут сделать?

– Даст бог, защитят как-нибудь, – ответила Герти. – Кроме того, они – единственные, кому можно доверять.

– Откуда вы знаете?

– Так говорил Мэтт, а он был не дурак и понимал, кто чтит закон, а кто – нет.

– О чем вы ведете речь? – спросила Карен.

– ГПП, – объяснил я.

Но Карен смотрела все так же растерянно, и тогда в объяснения пустилась Герти, растолковав ей, что такое ГПП и как дядя Мэтт подрабатывал там советником. Карен внимательно выслушала и спросила:

– Но могут ли они сделать что-то существенное? Каковы их возможности?

– Там заправляет какой-то сенатор, – ответила Герти.

– Эрл Данбар, – добавил я, вспомнив полученные от него письма.

– Да, он самый, – подтвердила Герти. – Сенатор Данбар. Полагаю, коли там верховодит сенатор, что-то у них да получается. Кроме того, больше деваться некуда. Если пойдем к легавым, попадем прямиком в лапы этих братцев Коппо.

– Но что они способны сделать, если полиция продалась? – спросила Карен. – Не может быть, чтобы не осталось ни одного честного полицейского.

Надо найти такого и обратиться к нему.

– Миленькая, – сказала Герти, – вся сложность в том, чтобы отличить овец от волков. Понимаешь меня? Продажные легавые не носят особых ошейников.