Дональд Уэстлейк - Дурак умер, да здравствует дурак

Бог знает, что подумали сыщики, когда дверь им открыла вооруженная тесаком женщина. Но они тотчас же узнали ее, и я подозреваю, что лишь это обстоятельство помогло им довольно быстро преодолеть оцепенение. Как бы там ни было, я услышал мужской голос, который произнес:

– Ба, да это Герти. Ты – тоже часть имущества наследодателя, милочка?

– Вот именно, Стив, – ответила Герти и, в свою очередь, осведомилась:

– Вы по делу, мальчики?

– Скорее, по долгу службы, – отвечал голос, принадлежавший Стиву.

– Тогда заходите, – пригласила Герти и посторонилась, пропуская в мое жилище двух мужчин, вид которых почти в точности совпадал с обликом самозванного легавого, кинувшего меня нынче утром.

– Вот Стив и Ральф, – сообщила мне Герти. – Они шпики. – Указав на меня, она добавила:

– А это Фред Фитч, племянник Мэтта. Полагаю, к нему-то вы и пришли.

– Лично мне хочется видеть только тебя одну, Герти, – молвил Стив не более игриво, чем это мог бы сделать бульдозер. – А вот с Фредом мне хотелось бы побеседовать.

– Я стряпаю, – сообщила Герти. – Надеюсь, вы меня извините, господа.

– Почти за любое прегрешение, Герти, – грубовато-льстивым тоном ответил Стив.

Герти лукаво улыбнулась ему и вышла, а Стив повернулся ко мне и вдруг превратился в прусского солдафона.

– Вы и есть Фред Фитч? – спросил он.

– Совершенно верно, – я поднялся. – Не угодно ли присесть?

Оба пришельца охотно уселись. Я сделал то же самое и внезапно почувствовал себя дурачком.

– Э... – начал я, – Джек Райли сказал, что вы зайдете.

– Мы получили рапорт, – ответил Стив. – Насколько мы понимаем, до сегодняшнего дня вы и знать не знали о наследстве, так?

– Так, – подтвердил я. – Хотя и не совсем так. Слухи дошли до меня еще вчера, но поверил я им только сегодня.

– Да, скверно, – удрученно молвил Стив. – А то могли бы стать нашим главным подозреваемым.

Тут в разговор впервые вступил Ральф.

– Понимаете, – объяснил он, – у вас – самая веская из всех мыслимых побудительных причин.

– Единственный известный нам мотив, – дополнил Стив.

– Поэтому мы, естественно, разочарованы вашим неведением относительно наследства, – добавил Ральф.

– И, естественно, – подхватил Стив, – нам хотелось бы опровергнуть ваше заявление, чтобы у нас опять появился главный подозреваемый.

Я ощутил легкий зуд в животе, словно там трепыхалась бабочка, и спросил:

– Неужели вы и впрямь подозревали меня?

– В том-то все и дело, что теперь мы не можем вас подозревать, ответил Стив.

– Даже как вариант, – добавил Ральф. – Вот что нас так огорчает.

– И, разумеется, – вставил Стив, – в этом деле есть некоторые так называемые странности.

– Что нам тоже не нравится, – пояснил Ральф.

– Странности всегда действуют на нервы, – заключил Стив.

– Не понимаю, какие странности вы имеете в виду, – признался я.

– По имеющимся у нас сведениям, – сказал Стив, – вы ни разу не встречались с вашим дядюшкой Мэттом, верно?

– Да, верно.

– Даже никогда не слыхали о нем.

– Совершенно верно.

– И тем не менее, он оставил вам почти полмиллиона долларов.

– Триста тысяч, – поправил я его.

– За вычетом налогов, – поправил он меня. – А без вычетов полмиллиона.

– Да.

– Оставил племяннику, которого никогда не видел и который даже не знал о его существовании.

– Совершенно верно, – ответил я.

– Вот это и кажется нам странным обстоятельством, – объяснил Ральф.

– А еще – условие, по которому вы должны были узнать о наследстве не раньше, чем через две недели после смерти старика. В завещании так и сказано, – Стив развел руками. – В разговорах между собой мы называем это странным обстоятельством.

– Не говоря уже о Герти, – вставил Ральф.

– Вот именно, – подхватил Стив. – Итак, что мы имеем: старик, умирающий от рака, резвый, как вареная лапша, и тем не менее, он...

– Умирающий? – переспросил я.

– Ну не странно ли? – рассудил Ральф. – Одной ногой стоит в могиле, а другой, как гласит пословица, на банановой кожуре. И тем не менее, кто-то торопится спровадить его на тот свет.

– Я об этом не знал, – сказал я.

– Еще одно обстоятельство, которое можно назвать странным, – сказал Стив. – Зачем мочить человека, который со дня на день и сам загнется? Не говоря уже о Герти, как сказал Ральф.

– Неужто он и впрямь был так близок к смерти? – спросил я. – И ему оставались считаные дни?

– Уж лет пять, как ему «оставались считаные дни», – сообщил мне Ральф. – Так говорит его врач. Мэтт Грирсон был в Бразилии, узнал, что болен раком, и вернулся домой, чтобы умереть здесь.