Жорж Сименон - Мегрэ и Клошар

- И где же вы собираетесь меня устроить на ночь?

- Вам предоставят койку на набережной Орфевр.

- В тюрьме?

- Нет. В Уголовной полиции.

- Хоть переодеться-то я могу?

Комиссар не возражал, и Жеф исчез вместе с супругой. Хуберт, оставшись наедине с Мегрэ, упорно молчал, рассеянно поглядывая на прохожих и проезжавшие по набережной автомобили. Мегрэ тоже помалкивал, чувствуя, что измотан этим беспорядочным и бессвязным допросом, в течение которого он раз десять, потеряв всякую надежду, приходил к выводу, что ему ничего не удастся добиться.

Хуберт заговорил первым, причем примирительным тоном.

- Не стоит заострять внимание на поведении Жефа... он очень вспыльчив, но в целом неплохой парень.

- Виллемс знал о его отношениях с дочерью?

- На борту судна не так-то легко что-то утаить.

- Как вы думаете, одобрял ли он этот брак?

- Меня тут не было...

- И вы тоже считаете, что как-то вечером он упал в воду со сходней, потому что был пьян?

- Знаете, такое случается частенько. Немало моряков погибли именно таким образом.

Было слышно, как в каюте горячо спорили по-фламандски, при этом голос Аннеке о чем-то умолял, а её мужа звучал гневно. Не угрожал ли он снова, что и не подумает поехать с комиссаром?

В конечном счете верх взяла она, ибо Жеф все же появился на палубе с ещё влажными, тщательно причесанными волосами. Его белая рубашка хорошо оттеняла загар, а почти новый голубой костюм, галстук в полоску, черные полуботинки создавали впечатление, будто он собрался на воскресную мессу.

Он перебросился несколькими фразами по-фламандски с братом, не глядя на Мегрэ, сошел на берег, подошел к черной автомашине и остановился возле нее.

Комиссар открыл дверцу; Невё наблюдал за ними с нескрываемым удивлением.

- Мы куда, патрон?

- На набережную Орфевр.

Уже стемнело, когда они добрались до места назначения; проносились то деревья, то домишки какой-то деревни, пока они не добрались до серых улочек Большого Парижа.

Мегрэ за все это время не проронил ни слова, дымил трубкой, забившись в угол. Жеф Ван Хутте тоже держал рот на замке, так что Невё, немало удивленный столь непривычной тишиной, прикидывал так и сяк в уме, что же могло произойти на барже.

В конце концов он не выдержал и рискнул спросить:

- Все прошло удачно, патрон?

Не получив ответа, он тоже умолк и сосредоточился на своих функциях водителя.

Во двор Уголовной полиции они въехали уже в восемь часов вечера. Свет горел всего в нескольких окнах здания, но старина Жозеф был все ещё на посту.

В комнате инспекторов сидели только три-четыре человека, в том числе Лапуэнт, который что-то печатал на машинке.

- Организуй, чтобы принесли сандвичи и пива.

- На скольких человек?

- На двоих. Нет, на троих, так ты, возможно, мне понадобишься. Ты ведь свободен сейчас?

- Да, патрон.

В кабинете Мегрэ речник выглядел ещё более высоким, крупным и худым, чем обычно; черты лица заострились.

- Можете садиться, месье Ван Хутте.

Услышав слово "месье", Жеф насупился, ибо усмотрел в этом какую-то угрозу для себя.

- Сейчас принесут перекусить...

- Когда я смогу увидеть своего консула?

- Завтра утром.

Устроившись за столом, Мегрэ позвонил жене.

- Ужинать не приду... Нет... Возможно, задержусь допоздна.

Его супруга, должно быть, изнывала от желания задать ему множество вопросов, но позволила себе всего только один, зная интерес, который её муж проявил к клошару.

- Он не помер?

- Нет...

Она не стала спрашивать задержал ли он кого-нибудь. Раз он звонил из своего кабинете и собирался провести там часть ночи значит там шел или вот-вот должен был начаться допрос.

- Всего хорошего.

Он, не скрывая досады, взглянул на Жефа.

- Я же просил вас сесть.

Он чувствовал себя как-то неуютно при виде этой громадины, неподвижно застывшей посредине помещения.

- А если мне не хочется? Мое право: хочу стою, хочу сижу, не так ли?

Мегрэ ограничился тем, что вздохнул и стал терпеливо дожидаться гарсона из пивного зала "Дофин", который должен был появиться с минуты на минуту с пивом и сандвичами.

Глава седьмая

Эти ночи на набережной Орфевр, которые в восьми случаях из десяти заканчивались признанием подозреваемых, со временем обрели свои правила, если не традиции, как театральные пьесы, сыгранные не одну сотню раз.

Дежурившие в различных службах инспекторы, едва завидев гарсона из пивного зала "Дофин" с сандвичами и пивом, тут же смекнули, в чем дело: Мегрэ начинал свою знаменитую "вертушку-марафон" или по-другому "песенку-шансонетку".