Жорж Сименон - Мегрэ напуган

Мегрэ, отказавшийся от машины, начал уже сожалеть о своем решении, ибо не предполагал, что его путь окажется столь долгим, тем более, что солнце стало припекать макушку. Ему понадобилось почти полчаса, чтобы добраться до перекрестка Гро-Нуайе, после которого, как представлялось, шли уже сплошные луга.

Трое парней, одетых в темно-синие спецовки, с покрытыми лаком волосами, стояли, прислонившись спинами к двери постоялого двора и, видимо, не представляя, с кем имеют дело, поглядывали на комиссара с агрессивной иронией, свойственной сельским жителям по отношению к заплутавшему в их краях горожанину.

- Где тут дом мадам Паж? - осведомился он у них.

- Вы хотите сказать Леонтины?

- Я не знаю её имени.

Этого было достаточно, чтобы они расхохотались. Им казалось странным, что кто-то мог этого не ведать.

- Если вы говорите о ней, то вон та дверь.

Дом, на который они указали, был одноэтажным и настолько низким, что Мегрэ мог рукой дотянуться до его крыши. Выкрашенная в зеленый цвет дверь состояла из двух половинок, как это встречается в конюшнях, - открытой верхней и прикрытой нижней.

Поначалу он не увидел ни души в очень бедно смотревшейся кухне, где наряду с печкой из белого фаянса наличествовал также круглый стол, покрытый клеенкой в клеточку, на котором стояла пестрая ваза, скорее всего, выигранная на какой-нибудь деревенской ярмарке; каминная полка была заставлена безделушками и фотографиями.

Мегрэ качнул колокольчик, подвешенный на тонкой веревке.

- В чем дело?

Он увидел как хозяйка выходит через дверь, распахивавшуюся влево, из комнаты, которая вместе с кухней и составляла собственно дом. Женщине можно было с равным успехом дать как пятьдесят, так и шестьдесят пять лет. Сухая и жилистая, напоминавшая горничную из отеля, она вглядывалась в него с присущим крестьянам недоверием и не подходила ко входу.

- Что вам надо?

Затем сразу же:

- Это не ваше фото они тиснули в газете?

Мегрэ услышал, как кто-то зашевелился в комнате. Мужской голос поинтересовался:

- Кто это там, Леонтина?

- Да комиссар из Парижа.

- Комиссар Мегрэ?

- Думаю, так его и зовут.

- Пусть входит.

Не двигаясь с места, она повторила:

- Входите.

Он сам приподнял щеколду, дабы открыть нижнюю половинку двери. Леонтина не приглашала его присесть, вообще ничего не говорила.

- Вы были служанкой, убиравшейся в доме Робера де Курсона, верно?

- В течение пятнадцати лет. Полиция и журналисты уже задавали мне кучу вопросов. Я ничегошеньки не знаю.

С того места, где он находился, комиссару теперь были видна побеленная комната, стены которой украшали олеографические картинки, ножка высокой из орехового дерева кровати, застланной красной периной; его ноздри уловили знакомый запах трубочного дыма. Было слышно, как мужчина внутри дома беспрестанно производит какие-то движения.

- Хочу взглянуть, как он выглядит... - вполголоса произнес он.

Она беззлобно бросила Мегрэ:

- Слышите, что говорит мой муж? Входите. Он не может покинуть кровать.

У сидевшего в комнате мужчины лицо обросло густой щетиной; вокруг него были разбросаны газеты и дешевенькие издания романы. Он курил пеньковую трубку с длинным черенком, а на ночном столике под рукой стоял литр белого вина и рюмка.

- Это все ноги, - объяснила Леонтина. - С тех пор, как их защемило буферами двух вагонов. Он ведь железнодорожник. Размозжило до костей.

Гипюровые занавески смягчали дневной свет, а два цветочных горшка с геранью оживляли подоконник.

- Я прочитал все, что о вас написано, месье Мегрэ. Весь день только книжками да прессой и занимаюсь. Раньше-то я этим вообще не интересовался. Леонтина, принеси-ка ещё рюмку для гостя.

Мегрэ не мог отказаться. Он чокнулся с инвалидом. Затем, воспользовавшись тем, что жена последнего держалась рядом, вытащил из кармана отрезок свинцовой трубы, который выпросил у Шабо.

- Вам знаком этот предмет?

Она ничуть не разволновалась. Просто сказала:

- Конечно.

- Где вы его видели в последний раз?

- На большом столе, что в салоне.

- У Робера де Курсона?

- Да, у месье. Его принесли из сарая, где в последнюю зиму пришлось заменить часть водопроводных труб, так как из-за заморозков некоторые из них полопались.

- И он хранил этот обломок на столе?

- Да чего там только не валялось. Салон называется. Да это просто комната, в которой он жил и одновременно работал.

- Вы убирались там?

- Делала только то, что хозяин позволял, то есть подметала пол, стирала пыль - при этом, не дай бог, что-нибудь сдвинуть с места! и мыла посуду.