Клайв Баркер: Книги Крови (Книга 4)

В нескольких футах от дерева магия дыхания перестала действовать, и Карни судорожно глотнул загазованный смог шоссе, словно это был чистейший воздух ясного утра. Он повернулся спиной к испускаемой агонии, засунул обмотанную шнуром руку в карман и двинулся по дороге. Позади него в деревьях вновь воцарилась мёртвая тишина.

Несколько дюжин зевак собрались на мосту посмотреть на происходящее внизу. Их присутствие в свою очередь разожгло любопытство водителей, ехавших по Хорнси-Лэйн. Некоторые из них припарковали машины и присоединились к толпе. Сцена под мостом казалась слишком далёкой, чтобы пробудить какие-нибудь чувства в Карни. Он стоял среди оживлённо переговаривавшихся людей и смотрел вниз абсолютно бесстрастно. Карни узнал труп Кэтсо по одежде - маленькое напоминание о бывшем товарище.

Вскоре, Карни знал это, он будет должен испытывать печаль. Но сейчас он ничего не чувствовал. Ведь Кэтсо был мертв, не так ли? Его боль и сомнения закончились. Карни подумал, что поступит мудрее, если прибережёт слёзы для тех, чья агония ещё впереди.

И снова узелки. Находясь уже дома той ночью, он попытался избавиться от них, но после произошедших событий они предстали перед ним в новом свете. Узелки вызывали чудовищ. Как и почему, он не знал. Или не интересовался на тот момент. Всю свою жизнь Карни полагал, что мир полон Тайн, которые его ограниченный разум не в состоянии постичь. Единственный выученный им в школе Великий Урок состоял в том, что он был невеждой. Новые события стали ещё одним пунктом в длинном списке.

Единственной разумной мыслью в его голове было то, что каким-то образом Поуп допустил кражу узелков из расчёта, что похищенная тварь отмстит за унижения старика. И спустя шесть дней после кремации тела Кэтсо, Карни получил некоторые подтверждения этой теории. Всё это время он держал свои опасения при себе, полагая, что чем меньше он будет распространяться о событиях прошедшей ночи, тем меньше будет вреда. Проболтавшись, он ставил крест на фантастических возможностях. Это придавало определённый вес явлениям, которые. Как он надеялся, будучи предоставленными, сами себе, станут слишком слабыми, чтобы выжить.

Когда на следующий день полиция пришла к нему в дом для рутинного опроса друзей погибшего, Карни объявил, что ничего не знает про обстоятельства, окружавшие смерть Кэтсо. Брэндон поступил так же. И поскольку не было свидетелей, предлагавших другие показания, Карни оставили в покое. Он был предоставлен своим мыслям. И своим узелкам.

Однажды он встретил Брэндона. Карни ожидал обвинений. Брэндон был уверен, что Кэтсо убегал от полиции в момент своей смерти, а потерявший бдительность Карни не предупредил их о близости стражей порядка. Но Брэндон не стал укорять его. Он взял груз вины на себя с завидной готовностью; он говорил только о своей неудаче, о Карни - ни слова. Очевидно внезапная гибель Кэтсо вскрыла в Брэндоне неожиданную человечность, и Карни даже подумывал о том, чтобы рассказать ему всю эту невероятную историю от начала и до конца. Но инстинктивно чувствовал, что не время. Он позволил Брэндону выпустить накопившуюся боль и держал собственный рот на замке.

И опять узелки.

Иногда он мог проснуться среди ночи и ощутить шнур, ползущий по подушке. Его присутствие успокаивало, а нетерпение - возбуждало. Словно разжигая схожее нетерпение внутри него самого. Карни хотелось касаться оставшейся части шнура и исследовать предлагаемую узелками тайну. Но он знал, что это станет лишь приятной капитуляцией своему наваждению и его жадному стремлению освободиться. Когда искушение становилось невыносимым, он заставлял себя вспоминать тропинку и зверя в ветвях; снова пробуждал в себе мучительные чувства, пришедшие с его дыханием. И тогда, постепенно, неприятные воспоминания подавляли появившееся любопытство, и Карни оставлял шнур в покое. С глаз долой - из сердца вон.

Думая об опасности, которую таили в себе узелки, он не мог заставить себя сжечь их. Он владел своим утлым куском веревки в одиночестве. Нарушить его - означало нарушить неписанное соглашение. Карни не собирался этого делать, даже заподозрив, что ежедневное интимное общение со шнуром ослабляет способность сопротивляться его влиянию.

Зверей на деревьях он больше не видел. Карни даже начал подозревать, уж не вообразил ли он их встречу. Иногда его способность к самоубеждению, объяснявшая реальность нереальностью, полностью побеждала. Но события, последовавшие за кремацией Кэтсо, положили конец удобным версиям событий.