Галина Романова - Неплохо для покойника!

Плотный ряд лозинок, отгораживающий дома от приусадебных участков, надежно укрывал меня от любопытных взглядов. Но в одном месте я все же наткнулась на стороннего наблюдателя…

Паренек гнал коз. Десятка полтора животных резво бежали в сторону выгона, который оказался тут же, позади огородов. Завидев меня, он деловито стегнул кнутом, подгоняя отставших молоденьких козочек, и, уперев руки в бока, с приветливой улыбкой произнес:

— Здравствуйте вам! Чьи будете?

— Здравствуй, — ответила я ему такой же улыбкой. — Я приезжая. Подругу ищу. Не поможешь?

Паренек сделал серьезное лицо, деловито порылся в огромных карманах дедовского пиджака и, достав оттуда пачку «Примы», предложил:

— Давайте присядем…

Я опустилась на сброшенный с плеч пастуха пиджак и, поджав ноги, с интересом принялась разглядывать подростка.

Было ему лет тринадцать, не больше — крупные конопушки на крыльях носа, обгрызанные ногти на пальцах рук да выцветший чуб давно немытых волос…

— Меня Петром зовут, — представился он, заметив интерес с моей стороны. — А вас?

— А меня Анной, — протянула я ему раскрытую ладонь. — Будем знакомы.

Он растерянно перевел взгляд с моих наманикюренных пальцев на свою заскорузлую ладошку и, опасливо пожав их, виновато пробормотал:

— Вчера уснул быстро, даже не умылся…

— Ничего, бывает, — поспешила я не заметить неловкости. — Мне вот тоже со вчерашнего вечера не удалось переодеться, не то что руки вымыть…

Петька посмотрел на меня с благодарностью, и в его взгляде я прочла, что он готов мне служить верой и правдой, по крайней мере ближайшие сто лет.

— Много дачников у вас в это лето? — осторожно начала я, не зная, как приступить к детальному допросу.

— Есть малость, — сплюнул он сквозь зубы. — Все больше москвичи. И чего в такую глушь едут? У нас тут электричество и то не всегда бывает.

— Ну… Им, наверное, интересно друг с другом общаться, ходить в гости…

— Скажете тоже! — фыркнул Петр. — Их из дома не выгонишь. Спать чем свет ложатся.

А что за подруга тут у вас?

— Да я не знаю точно — здесь ли она?

— Как звать?

— Антонина… Красивая такая, высокая…

Волосы вот так вот убирает. — Я изобразила руками излюбленную форму Тонькиной прически.

— Есть такая, — убежденно кивнул Петр. — Ходит еще так, словно по воде плывет, как бабка моя скажет. Дом она тут купила год назад. Все строители там работали. Красотищу навели ужас какую! И в дому у нее, бабы говаривают, словно во дворце! А строитель потом один так и остался.

— Что, прямо в доме с ней живет?

— Да я не знаю, — замялся паренек. — Она одна, вроде бы… Да бабы болтают, что по ночам к ней кто-то шастает. А я так думаю: кому же, как не ему. Он и дом недалеко от нее себе купил. Ничего себе, крепкий еще пятистенок. Задешево купил. Подлатал немного…

— А как зовут строителя?

— Витькой, что ли, — почесал макушку Петр. — Не помню точно, но, кажется, Витька…

— Понятно… А покажи мне, в какой стороне дом Антонины, — попросила я паренька, поднимаясь с земли.

Петька поднялся вместе со мной и принялся в деталях объяснять путь.

Мы тепло распрощались, и я пошла той же дорогой, какой шла ранее. По его словам, она должна была меня вывести именно туда, куда я усиленно стремилась попасть.

Дом Антонины стоял обособленно от остальных поселковых построек. Добротный сруб, обшитый дранкой и аккуратно оштукатуренный, красовался нежно-лимонным цветом стен и ослепительно белыми наличниками.

Окна, расположенные все на одной, юго-западной стороне дома, смотрели на великолепное озеро, по берегам поросшее осокой.

Входная дверь была чуть приоткрыта, и оттуда несло запахом жареного мяса и лука. По палисаднику, засаженному астрами и георгинами, деловито расхаживали куры, ковыряя лапками влажную землю.

В общем, все как и у всех. Те же самые грабли у раскрытого сарая, те же самые трехлитровые банки, развешенные на штакетнике донышками кверху. Почти то же самое я только что видела у дома так называемого Виктора, на который указал мне парнишка. С тою лишь разницей, что двор его был ко всему прочему завален наколотыми дровами.

Видела я и самого Виктора, который оказался совсем не тем Виктором, которого я ожидала здесь увидеть. Тот вышел на крылечко, почесывая волосатый живот и широко зевая.

Во внешности его не было ничего такого, что могло бы завоевать мою подругу. Более того, когда он, приложив пальцы к носу, высморкался на ветер, я окончательно уверовала, что Петька ошибся.