Галина Романова - Любитель сладких девочек

— Мать! — ахнула Маша, уловив торжествующий блеск в его глазах, который молниеносно потух при звуках ее голоса. — Ты?! Ты убил мать?! Ох, господи! Какая же ты сволочь!

Она зарыдала. Привалилась к стене и зарыдала в голос, забыв, что минуту назад осторожно продвигалась к выходу и хотела сбежать отсюда.

— Это не я, а она сволочь, — резонно парировал папаша, вновь припадая к чашке с кофе. — Она выпроводила тебя из дома, а сама, как лиса, заняла твою территорию. Пользовалась твоими нарядами.

Так мало этого, завела себе молодого хахаля! Старая морщинистая лошадь! Она просто не могла понять, что от нее требуется. Вот я ему ее и преподнес, развесив на кустах в качестве подарка. Прямо под окнами его дачки, где они частенько предавались греху. Сука похотливая! Она думала, что он ее любит! Никто и никогда вас не любил так, как я!

— Потому и убил ее? — прорыдала Маша. — Потому пришел убить и меня? От большой любви, так я понимаю?! Не из-за чего-нибудь, а из-за любви? Бред! Здесь даже ревностью не пахнет. Один сплошной расчет и ничего более.

— У меня расчет? — снова, взвизгнув на страшно высокой ноте, заорал папаша. — Не было его у меня! Не было! Я просто оберегал тебя! Сначала от этого Федьки… Как он посмел трогать тебя — мою славную, чистую девочку — своими грязными погаными руками? Да, я убил его! Убил зверски, как он того заслуживал! Но тебя я успел предупредить, повесив картину в магазине. Жаль, что ты этого не поняла. Я же тебе давал понять, что теперь ты не одна, что у тебя теперь есть защита! Зачем?.. Зачем тебе понадобилось искать помощи у этих мерзавцев? Опять замуж захотелось? Только я хотел выйти из тени и начать оберегать тебя уже легально, как ты выскочила за этого бизнесмена! И все снова полетело вверх тормашками! Мне пришлось тащиться за вами сюда, предпринимать множество всяких уловок, чтобы ты снова осталась одна. Но ты…

— Но я что? — Маша вытерла лицо, с нетерпением бросив взгляд за окно.

То ли ей показалось, то ли действительно мелькнул какой-то свет. Может быть, это свет фар? Может, Панкратов все-таки жив и отъехал, как сказал, устранить следы ее присутствия в квартире Гарика?

Господи, сделай так! Сделай так, чтобы он был жив и сейчас вошел в кухню, швырнул этого обезумевшего старика об пол и заставил замолчать его, чтобы он не терзал ее своими откровениями…

— Ты оказалась такой же шлюхой, как и твоя мать! Ты не вняла доводам рассудка, когда нашла в квартире своего нынешнего кучу грязных кассет.

И не подумала уехать домой. Ты начала рыскать по Москве в поисках алиби для этого подонка! Казалось, куда бы проще — взревновать, увидев бесчинство, и уехать. Так нет…

— Так это тоже ты? — Неуместное теплое чувство к Панкратову шевельнулось где-то в груди, сладко заныло, да так и осталось там.

— Да, я. Он оказался не таким испорченным, как хотелось бы. Даже более того, прогнал эту женщину, хотя его покойный дружок сильно уповал на ее чары. А ты-то хоть догадалась, что должна была приобрести себе очередного мужа? Нет? Глупая курица… Глупая и распутная! Позволила ему хватать себя! Он же почти раздел тебя, не войди твой муженек, так и отдалась бы ему прямо на кухонном столе. Шлюха! Я поздно догадался, что ты шлюха! Хотел обрести семью на старости лет, думал, что вместе с тобой мы проживем долго, счастливо и…

— Обеспеченно, — закончила за него Маша. — И тебе тоже не давало покоя мое наследство. Как же вы мне все… Разве стоят поганые деньги человеческих жизней?

— Стоят, дорогая! Такие деньги стоят! — Папаша отодвинул от себя пустую чашку. — Кофе ты готовишь дерьмовый, Машка! И вообще ты глупая курица! Кстати, я уже говорил об этом.

Он вдруг надолго замолчал и исподлобья наблюдал за тем, как она пытается справиться с очередным приступом рыданий, трет себе виски, обхватывает за плечи руками и изо всех сил кусает губы, боясь снова закричать в голос.

— Гм-м, не могу поверить. Ты что, и вправду не знала, какие деньги унаследовала? — Папаша даже привстал с места, попутно зацепившись вытершимся от времени ремнем за край стола.

— Мне плевать! — устало обронила Маша, вспомнив о побеге и делая еще пару мелких шажков в сторону двери.

— Дура! Трижды! Четырежды дура! Думаешь, что унаследовала пару магазинов, три торговых палатки и пару смехотворных счетов со смехотворными суммами? — Папаша недоверчиво качнул головой. — Вот Гарик… Тот был не промах! Жаль, что пришлось его убить. Неплохой бы получился зять, но… Вот он молодец, одно слово — профессионал!