Анатолий Вилинович: Фальшивомонетчики

— А когда остальные? — спросил тот.

— Пока это. Тебе же известно, как спрут тяжело расстается с деньгами.

Дон засунул деньги в карман. — Подумаю, стоит ли ввязываться в это, как ты говоришь, пустяковое дело, — сказал он с отвращением.

— Работай, — сказал Доусон. — Я возвращаюсь домой и буду тебя ждать. Не притащи хвост ко мне…

— Кто бы говорил, — усмехнулся Дон…

В приемной комиссариата полиции толпились репортеры. Вооруженные блокнотами, диктофонами, авторучками и фотоаппаратами, они наседали на заслон у двери к шефу полиции.

Два дюжих полицейских, широко расставив ноги, были неприступны и молчаливы.

— Правда, что у него была настоящая фабрика? — постоянно спрашивал толстяк в роговых очках.

— Какая у него сумма в банке? — толкался другой в сигаретой в зубах.

— Он из эмигрантов? — допытывалась белокурая девушка.

И хотя на все вопросы не было ответов, репортеры, оттесняемые коллегами, поминутно что-то записывали и пробирались к двери снова, чтобы задать новые вопросы.

В кабинете, осаждаемом репортерами, сидел шеф полиции — Томпсон и кричал по телефону:

— Я протестую! Мои люди охотились за ним полгода и чтобы так просто вам передать… Что?! Он, по крайней мере, заслуживает десяток лет каторги! Что?! Фабрика под охраной моих людей и я их не сниму! Мне не славы! Это священный долг каждого! А тем более мой перед уходом на пенсию! Я сам его арестовывал и это великая честь для него, черт побери! Что?! Я буду жаловаться самому…

В приемную шефа полиции стремительно вошел тонкий и высокий мужчина в длинном кожаном плаще. Его сопровождал атлетически сложенный детина в штатском костюме.

Репортеры бросились к ним с градом вопросов:

— Сколько миллионов у него?

— Женат он? Дети есть?

— Какие ценные бумаги еще фабриковались?

— Умоляю, у меня семья, один всего вопрос — он из Одессы?

— Господа, господа, прошу дать дорогу, — прокладывал себе путь в толпе репортеров, выдерживая целый залп фотовспышек, представитель власти, со своим спутником. — Мне ничего не известно, господа, разрешите пройти, разрешите… — отодвигал он локтями назойливых представителей прессы.

Прибывшим с трудом удалось пробиться к входу и они, с помощью других полицейских, исчезли за дверью кабинета шефа полиции.

Не прошло и двух минут, как дверь отворилась и, с сигарой в руке, появился шеф полиции.

Репортеры надвинулись на него с градом вопросом, освещая его бликами фотовспышек.

— Прошу тишины! Представителей прессы! — взвизгнул комиссар полиции. — Сенсации не будет, господа!

Гул недовольства, прокатился среди газетчиков и представителей радио.

Полицейский шеф поднял руку с сигарой, сделал паузу, обводя всех глазами и ожидая тишины, а затем выкрикнул:

— Арестованный Ранский… — повторил, так как шум все еще не улегся, — арестованный Ранский… покончил жизнь самоубийством!

Возгласы ошеломленности вырвался у многих присутствующих.

— Ранский принял яд в тюремной камере! — петушиным голосом уточнил полицейский комиссар. — И пресс-конференции не будет! Я дал вам последнее интервью, господа, по этому делу.

Репортеры зашумели пуще прежнего.

— Как?! Позвольте?!

— А его деятельность? Господин комиссар!..

— Он русский?

— Умоляю, два слова…

— При каких обстоятельствах?

Крики переросли в сплошной шум, волна представителей прессы готова была ворваться в кабинет шефа полиции. Но невозмутимые полицейские, налегая, от теснили взбудораженных сборщиков сенсаций и плотно притворили дверь за своим начальником.

Репортеры, видя бесплодность своих притязаний, бросились к телефонам.

Делла Стрит уходила из полиции последней. У нее была привычка до последней минуты пытаться выведать что-нибудь еще для своего репортажа. Именно она первой обратила внимание на молодую женщину стоящую на краю тротуара. Среднего роста, в цветастом платье она смотрела на Деллу и та прочла в ее глазах, что женщина хочет заговорить с ней и не решается.

— Вы хотите что-то у меня спросить? — подошла к ней Делла.

— И да и нет, — замялась та в нерешительности. — Впрочем… Вы из газеты или журнала? Радио?

— Из газеты «Сентраль крик», — улыбнулась Делла. — Вы хотите что-то сообщить? И с этим намерением хотели, очевидно, пойти в полицию? Не так ли? — располагающим тоном спросила она.

— С ним только свяжись, — вздохнула женщина. — Я располагаю важными сведениями, которые, уверена, заинтересуют вас. Но мне нужны деньги…