Дмитрий Тарасенков - Человек в проходном дворе

Выждав несколько минут, я спросил:

— Может, выпьем по маленькой?

— Не пью.

— Вообще не пьете?

— Вообще не пью.

— Плохо ваше дело. Слушайте, а симпатичные в Прибалтике кафе! Вот это, например. Одни светильнички чего стоят. Здесь просто сидеть приятно. Не то что какая-нибудь забегаловка в Москве. Хотя там сейчас тоже ничего делают. Вы в Москве бываете?

— Изредка, — неохотно ответил Пухальский. Он держался джентльменом.

— Я люблю Москву. Все-таки прожил всю свою сознательную. Вы не в “Минске” останавливаетесь? Там сейчас такой ресторан отгрохали! Вообще люблю рестораны: коньячок на столе, музыка заворачивает. Эх!.. Слушайте, хотите я вам за сто тридцать это дело обделаю?

— Нет, — сказал Пухальский. — Я же вам объяснил: я пошутил. И больше не хочу говорить на эту тему.

— Ладно! Сто двадцать!

— Вы идете?

— Ну иду.

Десять минут я протянул: сотрудник уже должен быть здесь. Мы вышли из кафе. Улица была пустынна. Только напротив входа, наискось, сидел на скамейке человек.

— Вы в гостиницу? — спросил я Пухальского.

— Нет. Мне в другую сторону.

— Пойду возьму плавки. Может, на пляж закачусь.

— Всего хорошего, — сухо попрощался Пухальский.

Мы разошлись в противоположные стороны. Пройдя несколько десятков метров, я оглянулся. Человек, сидевший на скамейке, аккуратно сложил газету и направился за Пухальским.

Он шел не торопясь и разглядывал витрины.

Кто-то взял меня под руку. Я повернулся.

— Как проводите время? Не скучаете?

Это была Быстрицкая.

— А вы? — спросил я.

— Я весь день была на море.

— Вы сейчас торопитесь?

— Ага. Тетка чистит рыбу и послала меня за желатином: хочет делать заливное.

— Когда мы увидимся?

— Сегодня вечером я буду в “Маяке”. Правда, меня туда пригласил Сема, — протянула она. — Но я буду рада, если вы придете.

— Отлично. Приду. Потанцуем… — быстро сказал я. Снова она будет не одна. Ладно, там что-нибудь придумаем. — Ну, привет. Бегите, а то влетит вам от тетки.

— Привет!

Суркин показал, что ее не было в проходном дворе, когда он свернул туда. Если это была правда, можно подумать, что ее целью было проследить, пойдет Ищенко во двор или нет. Но во дворе его ждал Кентавр. Н-да. “Неужели я ошибся с Быстрицкой?” — подумал я.

Я действительно решил заскочить на минуту в “Пордус”: может, Войтин объявился? Меня серьезно беспокоило его отсутствие. Но ключ от номера висел на щитке, а когда я отпер дверь, то увидел, что в номер никто не заходил.

Я сел на койку и тупо уперся взглядом в стену. Комната была залита солнцем. Стояла тишина. Только где-то в конце коридора гудел пылесос.

В этом деле было слишком много совпадений. Убитый Ищенко был в пиджаке Пухальского. Потолок в квартире Буша протек в момент убийства. В это же время Войтин спускался за сигаретами. У Суркина был кастет, как две капли воды похожий на тот, которым проломили голову Ищенко. Быстрицкая следила за Ищенко за несколько минут до убийства. Суркин тоже шел за ним. Водитель радзутского автобуса? Здесь целых два совпадения: расписание и пятого — ездка вне очереди. Даже три: Черкиз скрывает знание немецкого языка. Но у него алиби: Ленька. Твердое алиби. А главное, случайное, оно не могло быть подстроено. Н-да… “Пойду на площадь, — решил я. — Посмотрю еще раз на месте”. Площадь притягивала меня, как магнит. Кстати, я хотел взглянуть на Черкиза. Я посмотрел на часы: автобус уже пришел. Я выскочил из номера. Быстро спустился по лестнице. Вышел на улицу. “Направо”, — сориентировался я. И, завернув за угол, лицом к лицу столкнулся с Войтиным.

Он что-то бормотал себе под нос и глядел мимо меня.

Я окликнул его:

— Алле!

— А, студент, — вяло ответил он.

— Привет! — сказал я и сразу напал на него: — Куда вы пропали? Я уж начал беспокоиться: что-то случилось!

— Что со мной может случиться?

— Хоть бы предупредили, что не будете ночевать.

— Я уже сто лет никого не предупреждаю. Вышел из этого возраста.

— Уезжали куда-нибудь?

— Уезжал.

— Надоело здесь сидеть?

— Ага.

— Ну и как?

— Никак.

Я зашел в тупик. И решил начать с другого конца.

— Хотел выпить, а сосед наш трезвенник. Его святейшеству врачи запретили. Вот я и ждал вас. Может, составите компанию?

— У тебя же был принцип: не пить с утра, — проворчал моряк.