Эдгар Бокс: Смерть идет по пятам

- Меня зовут Элли Клейпул,- произнесла она с улыбкой, протянув мне руку, которую я пожал.- Мне кажется, мы уже сталкивались с вами.

- В холле? Да это так. А я - Питер Сарджент.

- Проходите, я вас познакомлю с остальными. Пока Роза занята.

И она повела меня по комнате, выполнявшей роль гостиной.

На чудесном диванчике, рассчитанном на двоих, едва умещалась в одиночестве Мэри Уэстерн Ланг, знаменитая писательница - пухлое, с многочисленными слоями жира создание с персикового цвета кремом, с трудом прикрывавшим ее землистый цвет лица, и волосами под сногсшибательную серебристую блондинку. Из-за того что она была безобразно жирна, алые широкие брюки казались более чудными, чем были на самом деле. На каждой ноге - от лодыжки до ягодицы - я насчитал по четыре складки, как будто на самом деле это было не единое целое, а четыре отдельных части.

Следующая остановка произошла в другом конце комнаты, где миссис Брекстон, невысокая темноволосая женщина с фаянсово-голубыми глазами, просматривала стопку книг по искусству. На .. мое появление она отреагировала кивком головы.

Брекстон, исследовавший поднос с напитками, оказался более любезным человеком. Я его сразу же узнал, вспомнив его картины: маленький, сутуловатый сорокалетний мужчина с песочного цвета усами, с веснушчатой лысой башкой, очками в тяжелой оправе и обыкновенными, ничего из себя не представляющими чертами лица, которые хорошо запомнились по некоторым его парадным автопортретам.

- Чем могу быть полезен?- спросил он, добавляя лед в мартини-шейкер.

Терпеть не могу избитые фразы, типа: "Не видел вас целую вечность" или "Чем могу быть полезен?", но после холодного приема, оказанного мне его женой, сам он показался мне вновь обретенным братом.

- Не откажусь от мартини,- произнес я.- Может быть, помочь?

- Ну что вы. Я это делаю за считанные секунды.

Когда он манипулировал шейкером, я обратил внимание на его

длинные руки. Удивительно мощные руки, чего совсем нельзя было сказать ни о чем ином. На ногтях была краска... следы профессии.

Элли Клейпул представила меня затем своему брату, который спрятался от нас в алькове, в противоположном конце гостиной. Он был очень похож на сестру, только года на два постарше. Симпатичный парень, в твидовом костюме.

- Рад с вами познакомиться, Сарджент. Вот роюсь у Розы в книгах. У нее есть просто чудесные вещи, жаль, что она сама - можно сказать, неграмотна.

- А почему бы тебе не позаимствовать их?- с улыбкой спросила Элли, обращаясь к брату.

- Возможно, я так и сделаю.

Они украдкой взглянули друг на друга - черта, характерная для замужних пар, но как-то не подходившая для брата и сестры.

Затем, вооруженные мартини, мы присоединились к писательнице. Все опустились в кресла у камина, за исключением мистера Брекстона, который застыл в дальнем конце комнаты. Даже не бросая взгляд в прошлое, можно с уверенностью сказать, что в тот вечер в атмосфере чувствовалось какое-то ожидание, странная напряженность, как во время затишья перед грозой.

Я беседовал с Мэри Уэстерн Ланг, сидевшей по правую руку от меня на диванчике. Поинтересовавшись, давно ли она обосновалась в Истхэмптоне, я окинул взглядом всю комнату, одновременно прислушиваясь к другим разговорам. Внешне все казалось нормальным. Клейпулы оживленно спорили с Брекстоном по поводу живописи. Никто не обращал никакого внимания на миссис Брекстон. Все делали вид, что ее просто не замечают. На самом же деле что-то было не так. Скорее всего, на это меня настроил разговор с миссис Вииринг, хотя сейчас я абсолютно уверен, что все равно почувствовал бы это, даже если б она не предупредила меня.

Мэри Уэстерн Ланг щебетала, не умолкая ни на секунду. Голос у нее был резкий, бабский, но не громкий. Учитывая размеры ее фигуры, можно было ожидать, что голос у нее, как иерихонская труба, а на самом деле, несмотря на резкость, он был достаточно слабым, и, чтобы разобрать то, что она говорит, мне пришлось даже наклониться... Это ей ужасно понравилось, и она кокетничала, как взбалмошная, легкомысленная девчонка.

- Как пришел Эйзенхауэр, так все изменилось! "Интересно, что изменилось?"- удивленно подумал я, так как не слышал начала ее разговора.

- Все течет, все изменяется,- глубокомысленно изрек я, надеясь попасть в струю. Так и произошло.

- Какой вы умница!

Она посмотрела на меня слегка выпученными глазками. Ее огромное, как у младенца, лицо светилось счастьем и было гладким, как поверхность обратной стороны детского тельца..