Эдгар По: Красная смерть

Красная смерть давно опустошала страну. Никогда ни одна чума не носила такой роковой печати. Это была печать крови, и она имела весь ужас и безобразие крови. Симптомы ее были – острая боль в теле, внезапное головокружение, потом обильный пот из всех пор и разложение всего существа. Появление красных пятен на теле и, в особенности, на лице жертвы, мгновенно делали ее предметом отчуждения для всего человечества и лишали всякой помощи и участия. Для начала, развития и исхода болезни требовалось не более получаса.

Но принц Просперо был счастлив, неустрашим и изобретателен. Когда чума опустошила до половины его владения, он собрал вокруг себя своих придворных рыцарей и дам и, выбрав из них около тысячи самых бодрых и веселых, удалился с этим многочисленным обществом в одно из своих укрепленных аббатств. Это было обширное и великолепное здание, построенное по плану принца в эксцентрическом и грандиозном стиле и обнесенное высокой крепкой стеной с железными воротами. Раз вступивши туда, придворные взялись за наковальни и крепкие молотки, чтоб наглухо запаять замки. Они решились оградить себя от всякого внешнего вторжения и также пресечь всякое покушение к выходу тем, кто находился внутри. Аббатство было в изобилии снабжено съестными припасами, и благодаря этой предосторожности, придворные могли смело издеваться над заразой. Пусть остальные спасаются, как знают, а с их стороны было бы глупо сокрушаться и горевать. Принц позаботился, чтоб не было недостатка в средствах к удовольствию; отовсюду собраны были шуты-импровизаторы, танцовщики и музыканты; вино лилось в изобилии; роскошь и красота ослепляли на каждом шагу. Итак, внутри дворца царствовали безопасность и веселье; снаружи свирепствовала – красная смерть.

В конце пятого или шестого месяца их пребывания в аббатстве, в то время как зараза проявлялась с еще большей силой, принц Просперо вздумал устроить для своих друзей маскарад самого неслыханного великолепия.

Роскошна была картина этого маскарада! Но надо сначала описать залы, в которых он происходил. Их было семь. То была царственная анфилада! Они были устроены совсем иначе, нежели в других дворцах, где анфилады зал тянутся по прямой линии, так что их можно видеть все от первой до последней, когда обе половинки дверей распахнуты настежь. Здесь же было совсем напротив, как и можно было ожидать от принца и от его склонности ко всему необыкновенному. Залы были так неправильно расположены, что нельзя было видеть более одной за раз. Через каждые двадцать или тридцать ярдов был внезапный поворот, и при каждом повороте глазам представлялось новое зрелище. На правой и на левой стороне в средине каждой стены вделано было высокое и узкое готическое окно, выходившее в закрытый коридор, огибавший комнату во всех ее поворотах. В каждом окне были цветные стекла, гармонировавшие с цветом, преобладавшим в убранстве той залы, в которую оно выходило. Например, зала, занимавшая восточный угол, обита была голубым, и окна были темно-голубого цвета. Вторая комната убрана и обита пурпуровым цветом, и стекла были пурпуровые. Третья вся зеленая и окна зеленые. Четвертая оранжевая освещалась окном оранжевого цвета, пятая – белая, шестая – фиолетовая.

Седьмая зала была вся увешана драпировками из черного бархата, покрывавшими потолок и стены, и ниспадавшими тяжелыми складками на ковер из той же материи и того же цвета. Но только в этой комнате цвет окон не соответствовал убранству. Стекла были красные – яркого цвета крови.

Ни в одной из семи зал, посреди множества золотых украшений, рассыпанных повсюду, не видно было ни ламп, ни канделябр. Ни одна из семи зал не освещалась ни лампами, ни свечами и никаким освещением в этом роде. Но в коридорах, опоясывавших их, прямо против каждого окна возвышался огромный треножник с пылающим костром, отбрасывавшим свое пламя сквозь цветные стекла и ослепительно освещавшим залу. Это производило необыкновенный фантастический эффект. Но в западной комнате, в черной комнате, свет костра, отражавшийся на черных обоях и сквозь кровавые стекла, был страшно мрачен, и придавал лицам входивших туда такой странный вид, что очень немногие из танцующих отваживались вступать в это магическое пространство.