Галина Романова: Огненный шар

– Да, – согласно кивнул Востриков. – На первый взгляд такое ощущение, что машину аккуратно загнали именно сюда и подожгли.

– Думаю, что и на второй взгляд ощущение таким же и останется, – Федя выбрался из сгоревшей машины, отряхнул колени от жирной сажи, сделал знак санитарам паковать труп. – Но подробности – это уже не ко мне. У тебя вон группа работает с фотоаппаратами. Они точно тебе весь его последний путь зарисуют. А я уж тебе потом про него все расскажу. Но одно хочу сказать тебе, Саня…

– Что?

– Дело говенное! – Федя выпятил нижнюю губу и с печалью покачал головой. – Ни тебе свидетелей – место глухое, ни тебе отпечатков пальцев. Хорошо, если на труп кто претендовать станет.

– Не мели, Федор Иванович!

Востриков недовольно поморщился. Ломов был еще тем оракулом. Как брякнет что, так и сбывается.

– Машинка дорогая, иномарка. По номеру кузова определим владельца и…

– А если машинка в угоне? А жмура никто не хватится, а? – ядовито улыбнулся Федя и погрозил пальчиком в резине. – Не спеши, Сан Саныч, не спеши упрощать себе понедельник. Чую я – дрянь дельце. Ох, чую!..

Огромный ломоть буженины источал удивительный, неповторимый аромат копченого мяса и пряностей. Он лежал на куске мягкого ситного хлеба, чуть обнажая ажурную кромку салатного листа, который придавил. Бутерброд был свежим, аппетитным, он занял место в центре огромного блюда, выложенного тонкими помидорными кольцами, присыпанными укропом. Рядом с блюдом покоилась большая двурогая вилка. «Странно», – подумал он, протягивая руку. Бутерброд он может съесть и так, без помощи столовых приборов. А помидоры такой вилкой не подцепить. Зачем она здесь, такая большая, с такими острыми длинными зубьями?

Его взгляд двинулся дальше по столу, застеленному дорогой шелковой скатертью. Хрустальный отпотевший графинчик с ледяной водкой. Хрустальная тарелочка с тонкими дольками лимона. Еще одна тарелочка с крохотными маринованными огурчиками. И невероятно ажурная посудинка богемского стекла, доверху наполненная икрой. А ложка? Рядом должна была лежать маленькая серебряная ложечка, а ее нет!

Как он станет есть все это?! Как??? Для икры нет ложки, вместо нормальных столовых приборов – чертовщина какая-то! Это что – издевательство?!

Он нервно дернул шеей, обернулся на жену. Он знал, она должна быть где-то рядом, где-то за его спиной.

Странно, но ее там не было. Он набрал полную грудь воздуха, приоткрыл рот для крика, снова перевел взгляд на стол, и гневный крик застрял в горле, он умер, испустив дух судорожным сипом.

Со стола исчезла скатерть, обнажив потрескавшийся старый пластик. Не было блюда с его любимым бутербродом, помидоров с укропом, хрустального графинчика, лимона, крохотных огурчиков, икры…

Ничего этого не было!!! Не было!!! На растрескавшемся от времени и безалаберного пользования столе стояло эмалированное блюдо с картошкой в мундире. Рядом – «чекушка» дешевой водки, старая алюминиевая вилка на щербатой пустой тарелке и литровая банка квашеной капусты.

Что это?! Что???

Он судорожно сглотнул, пощупал растопыренной пятерней воздух за своей спиной, надеясь ухватить подол Машкиного халата. Нет ее! Ни ее, ни халата! Куда подевалась?! Сбежала – обдало холодом! Сбежала, как почувствовала беду! Да, она теперь такая! Она долго терпеть лишения не станет. Она к шику привыкла быстро и совсем про этот вот стол из их прежней квартиры позабыла. И про то, что ставила ему на этот стол.

Гадина!!! Предательница!!!

Он зажмурился так крепко, что стало больно глазным яблокам. А потом с силой распахнул глаза.

Господи, да что ж это?! Да за что???

Страшное видение его прежней нищенской жизни не исчезло. Как раз наоборот! Оно пополнилось нестиранными ползунками, переброшенными через спинку раздолбанного стула, кастрюлей подгоревшей каши на давно не мытой плите, тощим котенком, истошно вопящим на подоконнике, и форточкой с облупившейся краской, которой поигрывал ветер. Форточка металась, соревнуясь силой визга с тощим котенком. Давно надо было ее отремонтировать, да все некогда. Вспоминал, когда совался покурить. А стоило захлопнуть – забывал.

Забыть! Вот что надо! Ему срочно требуется сейчас забыть прежний кошмар, непонятно почему вернувшийся в его жизнь. Забыть, будто этого и не было!

– Забывать нельзя… – вдруг прозвучал за его спиной чей-то голос. – Никогда забывать нельзя…

За спиной должна была маячить Машка. Но ее там не было, это он точно помнил. Она же сбежала! А голос?! Чей он?! Он будто не знает его, но почему-то осознает, что это самый отвратительный, самый мерзкий голос для него. И он этот голос будто когда-то слышал. Когда?!